Архангельские рассказы - [12]

Посадка, разбег — и мы в воздухе. Внизу река, Соломбала, протока Кузнечиха, пересекаем реку Лодьму, реку Ижму, Ижемское озеро, летим над пёстрым, по-осеннему ярко раскрашенным лесом.

Через час мы над Ковским озером, которое вытянулось с юга на север в обрамлении невысоких сопок, покрытых лесом. Самолёт садится и подруливает к небольшому острову посередине озера.

На острове построен летний домик времянка из толстых досок, обитых рубероидом, чтобы не продувало ветром. Внутри металлическая печь, нары, стол, скамьи, вешалка для одежды. У берега — причал с четырьмя вёсельными лодками из толстой фанеры, тут же стол, скамьи, место для костра, поленница дров. Устроились в избушке, разложили вещи, развесили одежду, переоделись и скорее в лодку — осмотреться на озере.

Высокие берега и деревья защищают озеро от ветра, поверхность воды неподвижна, в зеркале воды отражаются редкие облака, высокие берега, перевёрнутые кусты и деревья. Тишина и покой, изредка плещется крупная рыба да в камышах под берегом шебуршит утиный выводок. Разматываем удочки, пытаемся нащупать дно, но длины лески не хватает. Постепенно узнаём, что глубина озера — несколько десятков метров. Наши снасти к такой глубине оказались не готовы. Осваиваем прибрежный лов. В южной оконечности озера обнаруживаем устье впадающего в озеро ручья. Забрасываем удочки. Глубина около трёх метров. Клёва нет. Поплавки неподвижны. Достаю буханку хлеба, крошу хлеб за борт. Минут через десять первая поклёвка — повело поплавок в сторону и утопило, подсечка — и приличная серебристая сорога с ярко-красными плавниками трепещет в корзине. Постепенно хлебная прикормка сработала. Методично, с небольшими интервалами, ловится сорога — так в наших краях зовётся плотва.

В этой северной части области такие озёра не редкость. Они, как правило, имеют вытянутую форму, крутые, обрывистые берега, большую глубину, прозрачную воду и напоминают ледниковые озёра Карелии. В этих озёрах обитают крупный озёрный сиг, щука, окунь, сорога, язь, налим. Но для нас, нетерпеливых городских любителей рыбалки, эти озёра зачастую не дают ожидаемого результата, так как не хватает знания рельефа дна, терпения, трудолюбия и времени для обследования всех многометровых горизонтов воды и опробования многочисленных вариантов и способов лова.

На обратном пути разматываю спиннинг и серебристой тяжелой блесной начинаю перепахивать воду за кормой лодки. Грести до нашего острова — стоянки — около километра. Показываю Володе рукой — греби вдоль береговых камышей. И лодка послушно жмётся к берегу. «Греби потише!», — кричу я, заметив, что блесну поднимает близко к поверхности воды. Ещё метров двести пустых ожиданий — и вот долгожданный упругий рывок, удилище изогнулось, щука дала свечу, выпрыгнула из воды и, мотая головой, пытается освободиться от блесны. Неторопливо подматываю катушку спиннинга, подтягиваю рыбину к лодке. Подсачника с нами нет, поэтому осторожно подвожу добычу к самому борту и рывком забрасываю её в лодку. Щука короткая, но толстая, как полено, на глаз — около четырёх килограммов, бешено бьётся на дне лодки. Наступаю сапогом на тёмно-зелёную со светлым брюхом рыбину и осторожно, чтобы не пораниться об оскаленные острые зубы, заламываю щучью голову набок и обездвиживаю её.

На половине пути к становищу останавливаем лодку и смотрим, как два рыбака с нашего самолёта с большой глубины поднимают крупноячеистую сеть, выбирая десятки метров шнура, на котором она закреплена. Сеть пуста, не считая одинокого крупного сига, видимо случайно попавшего в ячею. «Ещё слишком тёплая вода для сига», — извиняющимся тоном поясняет рыбак, видя наше пристальное внимание к скромному улову.

К концу дня мы занялись разделкой рыбы и приготовлением ужина. Я взялся приготовить сорогу, а Володя стал автором ухи из зубастой хищницы и нескольких полосатых окуньков, выловленных за первый день знакомства с озером. На громадную чугунную сковороду плотно укладываю чищеную сорогу, солю, обильно посыпаю мелко нарезанным репчатым луком, поливаю подсолнечным маслом, добавляю немного воды и ставлю на раскалённые камни кострища и угли прогоревшего костра. Тушенная в собственном соку рыба, готовая уха своими ароматами привлекают к столу всех свободных спутников.

Сидим за столом долго. Делимся впечатлениями и планами, смакуем свежайшие рыбные блюда, после нескольких дружеских тостов доходит очередь и до рыбацких баек. Седой коренастый техник-авиатор с азиатским скуластым лицом и узкими глазами, уже много раз бывавший в этих местах, рассказывал, азартно размахивая руками: «В прошлом году прилетел сюда на пару дней отдохнуть и собрался по ягоды. Вдоль речки Ковки, вытекающей из озера, полно малины, чёрной и красной смородины, короче, ягод много — бери не ленись. Брожу это я в малиннике, выбираю кусты нетронутые, ягодные. Малина спелая, крупная, а пахнет, пахнет как! Увлёкся, горстями кидаю ягоду то в рот, то в корзину и вдруг слышу: впереди кто-то в кустах шебуршит, ягоду, видать, берёт. Ну, думаю, и тут покоя нет, и сюда народ добрался, а сам быстрее-быстрее руками перебираю, чтобы конкурента опередить. Вдруг слышу, конкурент затих, я тоже замер, слушаю. Опять запотрескивало. Дай, думаю, взгляну, кто же там такой настырный. Тихо-тихо поднялся по склону, гляжу: внизу круглая башка да толстые лапы мелькают в кустах, мать моя родная — медведь! Пригнулся и быстро-быстро на полусогнутых в сторону лодки стреканул и корзину оставил почти полную и руки все ободрал, так летел, не до того было», — закончил он, возбуждённо блестя глазами и вытирая потный лоб, словно после поспешного отступления.