Архангельск - [25]

То, что Петр бегает без оружия и охраны – не показатель, он вроде как на своей земле. Теперь прикинем, что этот консенсус мог насоветовать. Афанасий уже старый, так что он, скорее всего, за традиции – любые сдвиги ему неинтересны. Меншиков и Апраксин молодые и жадные, им еще воли дать не должны, их одуряющее казнокрадство далеко впереди, так что такие должны заинтересоваться чем-то свеженьким. Боярин Борис Голицын, будучи зрелым сорокалетним человеком, по логике не должен принимать скоропалительных решений, а будучи воспитателем Петра, наверняка привык потакать его причудам.

Сам Петр, надеюсь, двумя руками за флот нового типа должен уцепиться. Петр еще молод, кстати, видимо, поэтому его не узнал – ничего общего у него сегодняшнего с портретами более позднего времени. По молодости о шпионах он еще задумываться не должен, рассчитываю, он будет за меня – а это может перевесить все остальное. Пожалуй, можно рискнуть и поехать на встречу.

– Антон, благодарю тебя за столь подробный рассказ. Неудобно идти в гости, никого не зная. Отправлюсь прямо сейчас. Ты со мной пойдешь или ногами по берегу?

– Коли дозволишь, с тобой. И дозволь, ежели мочно, за кормилом постоять хоть чуть.

Такие пожелания от людей, умеющих ходить на яхтах, вполне понятны. Всегда интересно попробовать новый тип под рукой. Странно, что Петр не лез в кормщики, видимо, сильно напугало его штормование яхты.

– Дозволю, конечно, – улыбаюсь Антону, – только руль у меня очень легкий и чуткий, а ветер сильный, так что слушай внимательно, что тебе скажу.

Мы медленно шли к катамарану, я подробно инструктировал Антона, как отрабатывать волну и приводиться к ветру на порывах, заодно информировал об особенностях катамарана, акцентируя его внимание на том, что, если кильнемся, обратно уже не встанем. Антон, похоже, проникся – можно попробовать дать ему порулить.

Отошли без проблем, посадил Антона за румпель сразу, как на глубину вышли и были опущены плавники. Дошли до якоря по тросу, подняв его, развернули стаксель, продолжая отход от берега. Пока Антон держал курс, можно было не торопясь поднять грот на первую полку рифов. Ветерок ослаб, да и катамаран загружен по-походному, если крупных ошибок рулевой не допустит – все будет путем.

Развернулись в галфвинд левого галса и начали считать форштевнем волны до яхты. Шли бодро. Тот самый случай, когда у яхтсмена появляются четыре руки. Антон управлялся неплохо, такого годик натаскать, и будет приличный гонщик, а пока много лишнего мельтешения, да и волне каждой кланяться необязательно – надо выделять самые опасные.

До рейда добрались без происшествий, не так шустро, как с Петром, но минут за десять дошли. Могли бы и быстрее, просто перестраховывался на парусах, сбрасывая ветер. Пока сам за руль не сяду – выжимать скорость опасаюсь.

Причаливать к яхте посчитал рискованным, встал на якорь рядом с ней и собрался распаковывать свою мелкую надувнушку, которой пользовался крайне редко. Однако от яхты отвалил тузик с гребцами, и пришлось лихорадочно упаковывать надувнушку обратно.

Пока до нас добирался тузик, Антон расхваливал мою лодку. Благодушно ему поддакивал: точно-точно, и легкая на руле, и скорость невообразимая, ну прям идеал чистой воды.

– А как называется твоя лодка, Александр?

– Катраном зову, – и, заметив недоумение в глазах кормчего, поясняю, – есть такая акула в Черном море.

– Да, так и есть акула! Быстрая, ловкая да сильная. В самую точку с именем попал.

Мне осталось только со всем соглашаться.

– Антон, а твой корабль как зовется?

– Сие новоманерная яхта «Святой Петр» есть. Холмогорской постройки, по голландским чертежам, о том году на воду спущенная, аккурат к прошлогоднему приезду государя!

Покивал кормчему, принимая руками борт подошедшего тузика. Все-то у нас «к приезду» персон делается.

Запрыгнув на яхту с доставившего нас тузика, осматриваюсь. Несколько необычная для меня концепция постройки, с высокой кормовой надстройкой. Говорят, такие надстройки делали не столько для увеличения обитаемости, сколько для обеспечения движения яхты носом против шторма, мол, большая боковая площадь надстройки разворачивает яхту как флюгер носом к волне и ветру. Это так, но до чего же большим становится лобовое сопротивление! Хорошо, что от этой идеи постепенно отказались.

Яхта небольшая, метров шесть в ширину и пятнадцать – семнадцать метров в длину. Одна мачта с гафельным и прямым парусом и пара летучих стакселей на круто задранном вверх бушприте.

Висящие по бортам огромные щиты шверцев портили яхте весь вид, но без них она лавировать не могла. Небольшая палуба, кроме центральной надстройки, загромождена еще двенадцатью пушечками, которые тут стояли скорее для виду.

Кормовая надстройка прятала большую каюту, метров двадцать квадратных, где меня наверняка и ждут, ибо больше негде. Игнорирую множество народа на палубе яхты и стучу в дверь каюты.

Открывает здоровенный мужик, осматривает меня с прищуром. Судя по тому, что мне захотелось распахнуть куртку, продемонстрировать содержимое карманов и пройти контроль на металлодетекторе – профессия мужика не оставляла сомнений. Охранник молча посторонился. Захожу в небольшую, сильно прокуренную каюту с овальным столом посередине.