Аргонавты Средневековья - [35]

.

Из Волжской Булгарии парусные караваны везли монетное серебро вверх по Волге и ее притокам. От Булгара начинался маршрут к Киеву (Куябе), из которого, как утверждали арабские географы, вывозили меха и ценные мечи (рис. 33). Через Крым и причерноморские степи шел товарообмен между Киевом и Закавказьем. «И доходят мусульманские купцы из Армении до Куябы» (Идриси).[121] На территории древнего Киева археологи обнаружили кости верблюда.

Путь на Готланд, Аландские острова, в Швецию, Польское Поморье (с центром в Волине) и Данию шел через Ладогу, Ладожское озеро, Неву и Финский залив. Садко плавал именно по этому маршруту.

А и поехал торговать купец богатый новгородский,

А и как на своих на черных на караблях.

А поехал он да по Волхову,

А и со Волхова он во Ладожско,

А со Ладожского выплывал да во Неву-реку,

А и как со Невы реки как выехал на сине море[122]

Западной Двины проникали в «землю варягов» и в верховья Днепра. Гнездовский комплекс под Смоленском, который включает городище, обширное поселение и курганный могильник, – ключевой пункт на днепро-двинской артерии (пять кладов дирхемов).

В Гнездове оседал торгово-ремесленный люд из славян и уроженцев Восточной Прибалтики. Норманнских дружинников, называвших Русь – Гардарики, охотно принимали на воинскую службу и князья Киева, и константинопольские василевсы. «Кольскегг крестился в Дании, но там ему пришлось не по душе, и он отправился на восток, в Гардарики, и пробыл там зиму. Оттуда он поехал в Миклагард (Константинополь. – В. Д.) и вступил там в варяжскую дружину. Последнее, что о нем слышали, было, что он там женился, был предводителем варяжской дружины и оставался там до самой смерти» («Сага о Ньяле»).[123]

Главные восточноевропейские пути сообщения входили в систему трансконтинентальных магистралей. Расположенные вдоль них дружинные лагеря, места дислокации воинов и одновременно торгово-фискальные центры сыграли важную роль в усилении княжеско-боярской прослойки, более того – в формировании Древнерусского государства. Сухопутные и водные коммуникации соединяли Западную Европу с отдаленными странами Азии. Ибн-Хордадбех привел маршрут еврейских купцов, ездивших «с востока на запад и с запада на восток». Их путь лежал «за Рум», в страну славян и в хазарскую столицу. Отсюда по Джурджанскому (Каспийскому) морю они добирались до Балха, Мавераннахра, кочевий тогуз-гузов и Китая. Этот маршрут – часть мировой трассы, протянувшейся от Северной Африки и Испании до Китая (Барселона – Тудела – Нарбонн – Лион – Верден – Майнц – Регенсбург, затем по Дунаю через Венгрию и Галич или через Прагу, Краков и Владимир-Волынский – к Киеву). Из Киева, минуя кочевнические степи Причерноморья, следовали в Волжскую Булгарию, спускались по Волге – «главной дороге серебра» – и плыли вдоль кавказского и персидского побережья Каспия. Из Рея проникали в глубь Азиатского континента, минуя Балх и Согдиану. При желании из этого города можно было вернуться на запад через Багдад и Восточное Средиземноморье.

От Итиля до Бирки

IX–X столетия вызвали к жизни характерную фигуру купца, который в зависимости от обстоятельств легко превращался в профессионального воина или в алчного и безжалостного грабителя. Судя по курганным погребениям Руси и Скандинавии, его атрибутами служили не только миниатюрные весы с гирьками для взвешивания серебра, но и меч, боевой топор или копье. Мужественный и грубый облик этих торговых людей, привыкших клясться «бортом ладьи и краем щита, конским хребтом и сталью меча», рисуют исландские саги: «Викинги стали стрелять в них, и начался бой. Торговые люди храбро защищались. Снекольв бросился на Олава и проткнул его своим копьем. Грим с такой силой ударил Снекольва копьем, что тот упал за борт. Тут Хельги встал рядом с Гримом, и они прогнали с корабля всех викингов» («Сага о Ньяле»).[124] Купцы, посещавшие Константинополь, – и норманны, и русские – были вынуждены входить в город «без оружья». Договоры Руси с греками уделяли особое внимание убийствам, кровопролитным дракам и ссорам, возникавшим на улицах византийской столицы между ее жителями и пришельцами, где они имели купеческое подворье при монастыре св. Мамонта.

Отряды воинов-купцов, постоянно странствуя по морю на кораблях, совершали походы в отдаленные земли, нападали на каждое встречное судно и грабили его. Богатства, захваченные в таких походах, – свидетельство доблести и удачи вождя с его сподвижниками – служили важным средством сплочения дружинников.

В опасный путь отправлялись купцы, их дети, родственники и слуги – все вооруженные. В честь этих людей, часто погибавших на чужбине, насыпали мемориальные курганы-кенотафы. Подчас в роли торговцев выступали сами военные предводители или рядовые дружинники: «Одного человека звали Торир Ездок в Англию. Он много торговал и подолгу плавал в разные страны и привозил конунгу сокровища. Торир был дружинником Харальда-конунга…» («О Халльдоре, сыне Снорри»).[125]

С транзитной торговлей купеческих дружин можно связать необычайно крупные клады дирхемов, насчитывавшие свыше 10 тыс. монет весом до 100 кг. Они найдены на главных коммуникациях от Булгара к Балтике – в Муроме, Великих Луках, устье Волхова. Скорее всего, клады-гиганты принадлежали купцам, которые, предпринимая столь далекую поездку, готовились к обмену в большом масштабе. О степени концентрации дирхемов в их руках дает представление рассказ Ибн-Фадлана: рус, владевший 10 тыс. дирхемов, справлял своей жене один ряд мониста; после каждых 10 тыс. накопленных монет он прибавлял по одному ряду: «И бывает, что иная женщина будто бы имеет на шее одновременно десять монист (и даже) более».