Арест Сталина, или Заговор военных в июне 1941 г. - [10]

Значит, Павлова убедили, что с началом военных действий в верхах, в Кремле, произойдет что-то, и власть будет подконтрольна заговорщикам. И тогда кто же его, Павлова, обидит? Тут тебе и личная безопасность и материальное благополучие в придачу. И Павлов встал на путь предательства, зная, или, во всяком случае, полагая, что «дело выгорит». В противном случае, он этого делать не стал бы.

Что же могло быть весомой гарантией, чтобы Павлов согласился с данным ему предложением? Не надо забывать, что на карту поставлена его собственная жизнь. Тут должен быть точный расчет, с такими вещами не шутят. За примером обратимся к событиям 1944 года. Июльский заговор против Гитлера. Штауффенбергу (активному заговорщику, организатору взрыва в Ставке фюрера) кажется, что покушение на Гитлера прошло успешно, и он стрелой летит в Берлин и просит командующего Резервной армии генерала Фромма примкнуть к заговору, чтобы взять под контроль столицу. Командующий Фромм был как бы «пассивным» заговорщиком и поэтому потребовал гарантий в том, что Гитлер мертв. Убедившись, что попытка убийства Гитлера не удалась, Фромм отказался сотрудничать с руководителями заговора, как те его ни уговаривали. Что и спасло ему в результате жизнь, а заговорщики остались при своих интересах. Как видите, положительный результат в покушении на жизнь первого лица государства играет исключительно важную роль в проведении заговора.

А не был ли такой вариант в нашей истории с генералом Павловым? То есть, его убедили, к примеру, что первое лицо государства 22 июня будет «нейтрализовано», и Павлов дал «добро». Но у заговорщиков в этом деле «не срослось»...

У читателя есть сомнения, что покушения такого уровня готовят не на первых, а на вторых или третьих лиц? У меня, лично, нет! Кто у нас в июне 1941 -го был первым лицом в государстве? Сталин. А вторым лицом кто был? Молотов. Разница, сами понимаете, существенная. И кто у нас, по версии Хрущева, «исчез» в первые дни войны из Кремля? Не Молотов же, а Сталин. Если недоверчивый читатель потребует от автора неопровержимых доказательств, то, к сожалению, документов, прямо уличающих заговорщиков, нет и не предвидится. Вряд ли документы такого рода сохранились к настоящему времени. После государственного переворота 1953 года хрущевцы очень сильно почистили архивы, избавляясь от компрометирующих материалов. Есть надежда, что со временем все же будет найден архив Берия: его личные бумаги и различного рода секретные документы, которые пригвоздят к позорному столбу предателей. А сейчас, к сожалению, в расследовании приходится использовать только косвенные улики. Но от этого ведь данная тема не становится менее острой. Сколько же сотен тысяч бойцов Красной Армии было загублено для достижения этой подлой цели — свержения Советской власти в 1941 году!..

Итак, отсутствие Сталина в Кремле с 22 по 25 июня 1941 года по невыясненным обстоятельствам будет играть на версию покушения на Сталина, а значит, и на заговор военных. Конечно, 22 июня взято условно, потому что «нейтрализация» Сталина могла произойти и чуть раньше этого срока.

Давайте же, более пристально рассмотрим события первых дней войны. Тут без «мемуаров» Жукова не обойтись. Ночь перед нападением Германии на Советский Союз. Все спят — один лишь он, Жуков, из лучших генералов, бодрствует! Звонит на дачу Сталина: «Тревога! Тревога! Враг напал на нашу страну! Срочно все просыпайтесь и дайте мне разрешение немцев побить! Что, не хотите отвечать, товарищ Сталин? Да вы хоть понимаете спросонья, что я вам говорю? Ага! Дошло, наконец! То-то же! Сейчас, еду в Кремль, и вас там жду».

Читатель спросит, почему эти события изображены так карикатурно? А как надо относиться ко всему тому, что написано Жуковым о первом дне войны? Все описание происходящего— в лучшем случае, художественная лирика, в худшем — подлое вранье, и не более того. Вспомним еще, что у Жукова было всего 3 класса церковно-приходской школы и 4-й класс городского училища (собственноручная запись в Личном листке по учету кадров), плюс командирские курсы, т.е. довольно скромный литературный багаж. И ведь исхитрился написать мемуары, довольно объемные по содержанию. Разумеется, ему в этом «помогали». Но все равно это его маленький личный «подвиг» — к тому же, хотелось, наверное, вы* глядеть «беленьким и пушистеньким». Отчасти это удалось. Но, думается, эти мемуары ему написали в Институте истории СССР, и те полторы тысячи замечаний сделали не ему, а он своим «соавторам». Посудите сами. Жуков жил на своей даче, как затворник. У него было ограничено свободное перемещение. К тому же, надо было работать с архивными материалами. Молотову же не дали такой возможности. Просто Жукова «использовали» как имя для написания более-менее приглядной картинки под названием «Великая Отечественная война».

Но вернемся к жуковским мемуарам. Сталину не надо было подходить к телефону, — Жуков, видимо, никогда не был на даче Сталина, поэтому и не знал, что там находится телефонный коммутатор. На коммутаторе сидит оператор связи, а не начальник охраны, как нас пытается уверить товарищ Жуков. Когда абонент звонит на дачу, он попадает на оператора, находящегося на коммутаторе, и представляется ему, называя свою фамилию, должность и, по возможности, цель звонка. Если бы дело происходило днем, то оператор соединился бы по внутренней связи со Сталиным и выяснил бы у него, желает ли тот разговаривать с данным лицом. Получив утвердительный ответ, оператор просто бы соединил абонента со Сталиным, в какой бы комнате тот ни находился в данный момент.