Арбалетчики в Карфагене - [7]
Но это опасение оказалось преждевременным. "Любимец Нефунса" пришвартовался к причалу на левой длинной стороне торговой гавани, и по сброшенным с борта сходням на палубу тут же с грозным и неприступным видом взошли портовые таможенники. Судя по вставшей у сходен портовой страже, явно не намеренной никого выпускать на берег, обитателям судна полагалось оставаться на борту до тех пор, пока начальство не уладит всех вопросов между собой.
- Развели тут бюрократизм! - проворчал Володя.
- Ага, тут тебе не Гадес! - хохотнул Серёга, - Тут любой чиновный прыщ пуп земли из себя корчит!
Контраст с Гадесом в самом деле получался разительным. Нам ведь было с чем сравнивать - тут же вспомнилось, как запросто и без всяких лишних формальностей прибывал туда "Конь Мелькарта" нашего старого знакомца Акобала. Да, это Карфаген, и здесь нам - не тут.
Формальности формальностями, а жизнь - жизнью. Начальника досмотровой партии Турмс сразу увлёк к себе в каюту, а сопровождавшие его вояки так и остались стоять на палубе, даже не пытаясь заглянуть в трюм. Мы даже не успели обменяться парой-тройкой историй о родном российском бюрократическом маразме, когда грозный таможенный чинуша вышел, не скрывая довольства. Судя по всему, связано оно было не с тем кошелём, которым он, дабы не утруждать себя, нагрузил своего помощника, а с другим, поменьше, который он припрятал в складках широкого пояса.
- Вот так тут все и выкручиваются! - сказал этруск, тоже явно не опечаленный, когда местная власть сошла на берег.
- И много ты ему дал "мимо кассы"? - ухмыльнулся я.
- Как обычно - половину того, что не попадёт в казну. И им хорошо, и нам.
- А не жирно ему половину?
- Так разве ж он только для себя? Своим воинам он даст по шекелю, помощнику два - это немного. Но ведь из остального он половину, а то и две трети, отдаст начальнику порта. Не отдаст - через несколько дней его место займёт другой, "знающий службу". Зачем же ему терять такое хлебное место? Что-то ведь начальник оставит и ему, и это ведь не только с моего корабля. Взгляни, он уже на второй заходит. А за день он не меньше десятка кораблей обойдёт - за него не беспокойся, ему тоже на безбедную жизнь хватит.
- А жирует, значит, начальник порта? Ведь не один же только этот у него такой?
- Конечно не один. У него таких пять или семь, точно не знаю. Но и он ведь не всё себе оставляет. Назначает его Совет Ста Четырёх, он же и снять его может в любой момент. С теми, кто помог ему занять это место и помогает удержать его, надо ведь делиться. Не поделится - сам понимаешь. Желающих на такое место много...
- А официально власти как на это смотрят? Деньги ведь мимо казны проплывают немалые! Разве такое скроешь?
- Ну так мы ж это делаем с умом! Свинца в слитках и железа в крицах у меня в трюме больше всего, но это самая дешёвая часть груза. Её я не занижаю и за неё плачу честно, как положено. Не занижаю я и числа пассажиров вроде вас, которых легко пересчитать по головам. Это всё идёт в казну сполна. А вот с тем грузом, которого немного, но который ценен - тут мы с портовой стражей уже 'понимаем друг друга'. Медь в слитках я занизил на треть, простую бронзу - наполовину, а чёрную - вчетверо. И так же примерно делают все, только каждый со своим товаром. Те же египетское полотно и шёлк из Александрии, ты думаешь, целиком учитываются? Самое большее - на треть или даже на четверть. И чем выше пошлины, тем больше доля скрытого от казны товара. Кто же позволит себя грабить?
Вот в таком духе и просвещал меня Турмс, объясняя суть, старожилам давно известную, но не называя ни конкретных имён, ни конкретных денежных сумм, как раз и составляющих "коммерческую тайну". Что ж, мне чужих тайн и не надо - своих за глаза хватает.
Наши слуги тем временем уже разобрались с нашими пожитками, и мы снова, взглянув на множество снующих по берегу карфагенян, призадумались, как бы тут не заблудиться в таком столпотворении. Но это наш наниматель предусмотрел - нас встречали.
- Досточтимый Фабриций, старший сын досточтимого Арунтия! - представил нам этрусский моряк молодого роскошно одетого парня с вооружённой свитой, прибывшего явно по наши души, - Добро пожаловать в Карфаген!
- Испанцы Тарквиниев! Ко мне! - рявкнул сын нашего нанимателя и взмахнул рукой, указывая пункт сбора. В отличие от отца, говорившего по-иберийски чисто, у его сына был изрядный акцент, но всё-таки языком он владел, и понимать его было нетрудно. Поданная команда в полной мере относилась и к нам. Ведь будучи нанятыми в Испании, служа с иберами и говоря на их языке, мы и сами считались теперь как бы иберами. По крайней мере - здесь. Поэтому мы, распрощавшись с Турмсом, дисциплинированно потопали по сходням.
- Аркобаллистарии? - определил Фабриций, заметив наши арбалеты, - Отец рассказывал мне о вас! Вы идёте со мной.
Кроме нас он ещё отобрал человек двадцать пять с нашего и следующего корабля, а остальных поручил помощнику.
На берегу стало ясно, что если нам и судьба потеряться, то только всем вместе. И Испания-то - далеко не Россия, а уж Африка - и подавно. Не только мы, но и иберы скинули плащи и тёплые туники, пододев под кожаные панцири лишь лёгонькие льняные безрукавки, и даже в них никто из нас как-то не зяб. Местные же, привычные к африканской жаре, практически все были в туниках с рукавами, так что даже не знакомых лично своих отличить от них было легко.
