Арарат - [48]

Фашистским войскам удалось, в конце концов, отрезать батальон Шеповалова. В то время, как основные силы противника непрерывно атаковали еще удерживавшие свои рубежи полки, особой колонне было дано задание или уничтожить, или захватить в плен батальон Шеповалова.

Связной Федор, посланный за Асканазом, был известен под кличкой «Квашня». Этой кличкой батальонные шутники хотели поддеть рыхлого, не по летам раздобревшего Федора и его мягкий, податливый характер. Когда Федор добрался до позиций третьей роты, на его потном лице лежал слой пыли, глаза покраснели оттого, что их непрерывно приходилось протирать.

— Ттт-оварищ кк-ком… — еле выговорил он. Видно было, что ему не хватает дыхания.

— А ну, помолчи, отдышись, — распорядился Асканаз.

Пули и осколки с визгом и свистом проносились над их головами. Боец отдышался и передал Асканазу приказ комбата. Асканаз видел грозную опасность, нависшую над батальоном, и понимал, что не следует терять ни минуты.

Асканаз подошел к Остужко.

— Будете держать рубеж во что бы то ни стало. Дальнейшие приказы получите через Браварника.

Асканаз прикинул на глаз расстояние, отделявшее его от Шеповалова: как будто не больше шестисот метров, но каким огромным кажется это расстояние под неумолкающим визгом снарядов!.. О том, чтобы перебежать его хотя бы согнувшись, не могло быть и речи. Асканаз, Браварник и Федор легли наземь и начали ползти. Но вскоре Асканаз убедился, что противник заметил их. Вокруг засвистели пули. На пути лежало несжатое поле. Браварник переполз на правую сторону от Асканаза, чтобы своим телом защитить его. Федору стало как-то неловко, он пополз дальше, шепнув:

— Подтягивайтесь за мной, впереди — ямы, там пули нас не достанут.

— Слышь, Квашня, ты не очень-то высовывайся, — мягонький ведь, а пуля как раз мягкого места и ищет!

— Хватит тебе, нашел время шутить!

Асканазу плохо давалось пластунское искусство. Он выбросил вперед руку, чтоб ухватиться за кочку и подтянуться, но вдруг почувствовал, что рука у него намокла. Взглянул на руку — она была вся в крови, хотя боли в первую минуту он не почувствовал. Асканаз с тревогой взглянул на Браварника и Федора, боясь, что и они ранены. Но Браварник и Федор продолжали проворно ползти вперед. В ту же секунду Асканаз заметил, что рядом лежат тела двух убитых бойцов. Земля вся пропиталась их кровью. Он окликнул Браварника и Федора и приказал им замереть на месте. Огонь противника затих. Безжизненные тела убитых бойцов служили надежным прикрытием.

Асканаз и сам не смог бы определить, сколько времени прошло, пока они добрались до КП батальона. Сидя в воронке, образовавшейся от разрыва большого снаряда, Шеповалов распоряжался действиями подразделений при помощи связных: его КП был взят на прицел противником.

И Шеповалов и Асканаз перевели дыхание, увидев друг друга; мир, который был раньше и просторным и свободным, сузился теперь до того, что казалось, нет и пяди земли, не охваченной огнем войны. Шеповалов первый высказал горькую истину:

— Итак, Асканаз Аракелович, батальон — в окружении. Дивизия отступает.

И тем не менее комбату стало легче от присутствия Асканаза. Но Асканаз почувствовал в первую минуту такую тяжесть на душе, что даже не смог ничего сказать Шеповалову. Он сделал усилие над собой, и по телу его словно пробежал электрический ток. Это состояние было знакомо ему, оно вызывалось большим душевным напряжением.

Шеповалову донесли, что фашисты, атаковавшие позиции центральной роты, откатились, не выдержав рукопашного боя.

— Нельзя терять времени! — заговорил наконец Асканаз. — Нам нужно создать кулак…

— Кулак? Хорошая мысль! Да, именно сильный кулак. Сейчас дам приказ перегруппироваться. Ударим сразу и прорвем кольцо окружения, чтоб соединиться с нашими. Не то так и погибнем все, восклицая «во имя родины!» и не принося ей никакой пользы.

При последних словах Шеповалов взглянул на Асканаза и по выражению его лица понял, что тому не понравились эти слова. Неужели в эти роковые минуты между ним и комиссаром с первых же шагов должна возникнуть размолвка?

— Ну, давай, товарищ комиссар! — нетерпеливо воскликнул он.

— Из дивизии помочь нам не могут. А для того, чтоб выбраться самим, нам придется прорвать кольцо окружения, а затем пробиваться сквозь расположение фашистских частей.

— Ну, возможно, что мы прорваться и не сумеем. Но потрепать-то их мы ведь сумеем?!

— Думаю, что и это вряд ли. Получится как раз так, как ты говорил: мы погибнем, восклицая «во имя родины!» и не принося ей никакой пользы. А ну, погляди на карту: видишь вот этот лес, всего на расстоянии трех километров? Туда нам и нужно пробиваться!

Разорвавшийся снаряд взметнул столб земли. Шеповалова и Асканаза засыпало пылью и комьями.

Шеповалов отряхнулся. Он еще не пришел ни к какому решению, когда послышался смешанный гул и крики.

— Ну, что там за базар?! — с раздражением крикнул он. — Немец? А ну, ведите его сюда!

Выяснилось, что бойцы второй роты обнаружили в окопах двух фашистских солдат в обмундировании красноармейцев. Один из переодетых фашистов оказал сопротивление и был убит, а второго прислали на допрос к командиру батальона.