Аракчеев - [52]

Отъездом в Грузино злоключения графа Аракчеева не окончились. Назначенный на освободившиеся должности инспектора всей артиллерии и командира лейб-гвардии артиллерийского батальона генерал-лейтенант Н. Д. Амбразанцев нашел, что его предшественник — граф Аракчеев — истратил слишком много казенных денег на ремонт конюшен и покупку лошадей для гвардейского артиллерийского батальона. Об этом он доложил 4 декабря 1799 года императору Павлу. Его Величество передал всеподданнейший рапорт генерал-лейтенанта Амбразанцева в генерал-аудиториат для подробного расследования всех упомянутых в нем неисправностей.

Четыре месяца шло следствие. Лишь 14 апреля 1800 года императору Павлу было доложено о его результатах. Во всеподданнейшем рапорте, представленном ему генерал-аудитором князем Салаговым, говорилось: «Генерал-аудитор по сему делу находит, что казна, как в покупке лошадей, так и в исправлении казенных строений, никакого убытка не имеет, почему и взыскания, согласно с мнением следственной комиссии, не полагает. В прочем всеподданейше предает на всевысочайшее Вашего Императорского Величества благо-соизволение». Ознакомившись с рапортом и выписками из следственного дела, Павел утвердил мнение генерал-аудитора и высочайше повелел: «Дело сие оставить».

К этому времени генерал-лейтенант Н. Д. Амбразанцев был уже заменен на посту инспектора всей артиллерии и на должности командира гвардейского артиллерийского батальона генералом от артиллерии Алексеем Ивановичем Корсаковым.

Нет сомнения, отставка Аракчеева от службы и отъезд его из столицы были выгодны петербургским сановникам — противникам императора Павла. В лице грозного графа Павел лишился недремлющего ока и твердой руки — того, что могло обнаружить и порвать сети заговора, который с конца 1799 года уже плелся вокруг его августейшей персоны.

***

Стремление императора Павла навести порядок в гражданском управлении и в армии встречало поддержку в русском обществе. Нижние гражданские и армейские чины быстро ощутили на себе благие последствия Павловой политики. Они стали в полной мере получать жалованье за службу, вышестоящие начальники в страхе перед Павлом умерили произвол в отношении своих подчиненных. Население не только столиц, но и провинций также почувствовало облегчение от попыток императора утвердить законность, ограничить произвол сановников. Первые же отставки сановников и в том числе недавно еще всемогущих, особо приближенных к императрице Екатерине вельмож показали всем, что намерения нового императора навести порядок в государственном управлении Российской империи весьма серьезны.

Фаворит императрицы Екатерины П. А. Зубов был утвержден новым императором в своих должностях (около тринадцати), более того, Павел в знак своего благоволения даже подарил ему один из своих мундиров. Но вместе с тем Его Величество распорядился опечатать канцелярию екатерининского любимца. Изучение находившихся в ведении Зубова дел подтвердило слухи о допускавшихся им вопиющих злоупотреблениях. Особенно возмутили Павла злоупотребления, допускавшиеся Зубовым в отношении армии. В результате фаворит Екатерины II был отправлен 6 декабря 1796 года в отставку с приказом удалиться из России на два года за границу. А 29 декабря 1796 года император Павел издал следующий именной указ: «За приведение в несостояние сестрорецких оружейных заводов, оказавшихся таковыми, по случаю не отделки лейб-гвардии на Преображенский полк ружей, а потом конной гвардии разных вещей, взыскать с генерал-фельдцейхмейстера князя Зубова такую сумму, какая артиллерийскою канцеляриею исчислена и Сенату представлена будет». Генерал от артиллерии П. И. Мелиссино определил эту сумму в 50 тысяч рублей, о чем сообщил в своем рапорте Павлу I.

Сановники впервые, быть может, со времен Петра I стали бояться за свою судьбу. По свидетельству А. Чарторижского[102], Павел внушал страх «всем чиновникам своей империи, и эта общая устрашенность имела благодетельные последствия. В то время как в Петербурге, в центре управления, общая неуверенность в завтрашнем дне терзала и волновала все умы, в провинциях губернаторы, генерал-губернаторы и все военные, боясь, чтобы злоупотребления, которые они позволяли себе, не дошли до сведения императора и чтобы в одно прекрасное утро, без всякого разбора дела, не быть лишенным места и высланным в какой-нибудь из городов Сибири, стали более обращать внимания на свои обязанности, изменили тон в обращении с подчиненными, избегали позволять себе слишком вопиющие злоупотребления». А. Чарторижский, довольно критически относившийся к Павлу I, признавал, что «в его царствование русские должностные лица менее злоупотребляли властью, были более вежливы, более сдержаны в своих дурных наклонностях, меньше крали, отличались меньшей грубостью, даже в польских провинциях».

В этой резкой перемене в положении сановников-чиновников, произошедшей с переходом от правления Екатерины II к правлению Павла I, таилась вместе с тем и серьезная опасность для Павловых реформ. Стремясь защититься от неведомого им прежде и оттого непривычного и невыносимого страха, российские сановники-чиновники стали представлять Павла I императором-деспотом, рассказывать друг другу о сотнях заточенных в темницы и сосланных в Сибирь чиновниках. Этот миф отразился впоследствии в многочисленных мемуарах. Император Павел представал в рассказах мемуаристов то жестоким тираном, маньяком, то капризным ребенком, а то и просто сумасшедшим. Вот наиболее типичный образчик таких рассказов, приводимый в записках А. М. Тургенева