Арахна - [4]

— Скорее, скорее! Сэр Хейвербург погиб! Сэр Томас в пещере!

Все повернулись ко мне — мой опекун, старая Агата и два или три гостя, приглашенных в тот вечер доктором. Я упал в обморок. Позднее мне рассказали, что около часа я бредил.

Вся деревня во главе с Христианом Вебером отправилась на поиски коммодора. В десять часов вечера люди вернулись с коляской и одеждой сэра Томаса. Самого его они не нашли… В пещеру, не задохнувшись, невозможно было углубиться и на десять шагов.

Пока они отсутствовали, мы с Агатой жались в уголке, у камина… Я что-то нечленораздельно бормотал, а она то сидела, сложив руки на коленях, то вставала и выглядывала в окно. У подножия горы мелькали в лесу огни факелов и перекликались в темноте хриплые, далекие голоса.

При появлении своего хозяина Агата задрожала. Доктор резко распахнул дверь. Он был бледен, с плотно сжатыми губами; на лице его было написано отчаяние. За ним, гася факелы, беспорядочной толпой вошли десятка два загорелых лесорубов в широкополых фетровых шляпах.

Мой опекун, сверкая глазами, тут же огляделся по сторонам. Его взгляд упал на негритянку и, хотя он не произнес ни слова, бедная женщина разразилась криком:

— Нет, нет! Я не хочу!

— Но этого хочу я! — жестко ответил доктор, сверля ее взглядом.

Негритянкой, казалось, овладела какая-то невидимая сила. Она задрожала с ног до головы. Когда доктор указал ей на стул, она села и замерла недвижно, словно труп.

Лесорубы, ставшие свидетелями этого зрелища — добрые люди с простыми и грубыми манерами, но полные благочестивых чувств — стали креститься; я же, не ведавший тогда и по имени ужасающую магнетическую силу воли, весь затрясся, думая, что Агата была мертва.

Доктор Вебер подошел к негритянке и быстрым жестом провел рукой по ее лбу.

— Ты там? — спросил он.

— Да, хозяин.

— Сэр Томас Хейвербург?

При этих словах она снова задрожала…

— Ты видишь его?

— Да, — ответила она сдавленным голосом. — Я вижу его.

— Где он?

— Далеко… в глубине пещеры… он мертв!

— Умер! — воскликнул доктор. — Почему?

— Паук… Ах! паук!

— Успокойся, — побледнев, приказал доктор. — Расскажи нам, что видишь.

— Паук держит его за горло… он там… в глубине пещеры… под скалой… опутан паутиной… ах!

Доктор Вебер бросил холодный взгляд на лесорубов, которые столпились вокруг с вытаращенными глазами, шепча: «Ужасно… ужасно!» Затем он продолжал:

— Ты видишь этого паука?

— Вижу.

— Он большой?

— Ах! Хозяин, никогда… никогда я не видала такого огромного паука… ни на берегах Мокариса, ни в болотах Конаньямы… Он ростом с меня!..

Наступило долгое молчание. Лесорубы переглядывались: их лица побледнели от страха, волосы вставали дыбом. Только Христиан Вебер казался спокойным. Проведя несколько раз рукой по лбу негритянки, он снова заговорил.

— Расскажи нам, Агата, как погиб сэр Томас Хейвербург.

— Он купался в озере у источника. Паук увидел сзади его голую спину. Паук долго постился и был очень голоден. Он заметил над водой руки сэра Томаса. Внезапно он бросился, как молния, и вцепился когтями в шею коммодора. Тот закричал: «Ах! ах! О Боже!»

Паук ужалил его и отскочил назад. Сэр Томас погрузился в воду и умер. Тогда паук вернулся, окутал его тело своей паутиной и медленно поплыл в глубину пещеры. Тело он волочил за собой на паутинной нити. А потом все стало черным.

Я сидел, дрожа от ужаса. Доктор повернулся ко мне:

— Верно ли, Франц, что коммодор решил искупаться?

— Да, дядюшка…

— В какое время это было?

— В четыре часа.

— В четыре?.. Было очень жарко, не так ли?

— О, да! Очень!

— Все понятно, — сказал доктор, потирая лоб. — В жару монстр не побоялся выйти…

Он пробормотал несколько непонятных слов и обратился к горцам.

— Друзья мои! — воскликнул он. — Я знаю, откуда взялись те скелеты… останки… Они навели ужас на отдыхающих, разрушили вашу жизнь… Это крабовый паук! Он там… сидит в своей паутине… следит за добычей из глубины пещеры… Кто может назвать число его жертв?..

И, полный ярости, он выбежал из дома с криком:

— Хворост! хворост!

Лесорубы беспорядочно выбежали вслед за ним.

Через десять минут две большие телеги, нагруженные хворостом, медленно поднимались на холм. За ними, согнувшись, шагали в темноте лесорубы с тяжелыми топорами на плечах. Мы с опекуном шли впереди, ведя лошадей под уздцы. Печальная луна заливала тусклым светом эту похоронную процессию. Время от времени колеса скрипели, телеги подпрыгивали и тряслись, преодолевая рытвины.

На склоне, близ пещеры, наш кортеж остановился. Зажгли факелы, и толпа двинулась к пещере. Прозрачная вода текла по песку, отражая голубоватый свет факелов; пламя их освещало черные ветви сосен на скале над пещерой.

— Сгружайте здесь! — сказал доктор. — Нужно перекрыть вход в пещеру.

Не без страха люди начали выполнять его приказание. Хворост сбрасывали с телег, несколько подпорок внизу не позволяли течению унести ветки. К полуночи отверстие входа было почти полностью закрыто. Вода с шипением текла по мху, огибая груду хвороста справа и слева. Верхние ветки оставались сухими, и доктор Вебер, схватив факел, поджег хворост.

Яркое пламя, перепрыгивая с ветки на ветку и яростно потрескивая, взвилось к небу. Поднялись густые облака дыма. Вокруг метались и пропадали темные тени, и все вместе представляло собой странную и дикую картину.