Арахна - [26]

Они направились в кабинет. Пакет, доставленный мистером Кроумом (к слову, незадолго до того ставшим членом Совета Клэр-холл в Кембридже, а впоследствии выпустившим превосходное издание Polyaenus)[6], содержал, помимо всего прочего, заметки, сделанные старым викарием по случаю смерти сэра Мэтью Фелла. Так сэр Ричард впервые столкнулся с загадочными Sortes Biblicae[7], о которых вы уже знаете, и они его основательно позабавили.

— Ладно, — промолвил он. — Один совет дедовской Библии звучит по крайней мере внятно: «Сруби его». Если имеется в виду ясень, то я этим советом воспользуюсь. Это источник сырости и сущий рассадник лихорадки.

В комнате находились книги, однако сэр Ричард еще только ожидал прибытия собранной им библиотеки, для которой оборудовалось специальное помещение, так что здесь их было немного.

Баронет оторвал взгляд от бумаг, поднял глаза на книжный шкаф и промолвил:

— Интересно, а эта Библия-пророчица все там же? Кажется, я ее вижу. Ну-ка…

Он пересек комнату и достал из шкафа толстую, небольшого формата Библию, разумеется, имевшую на следующем за титульным чистом листе сделанную от руки надпись «Мэтью Феллу от его любящей крестной Энн Элдус, 2 сентября 1659 г.».

— Было бы неплохо испытать Библию снова, мистер Кроум, — воскликнул баронет. — Ручаюсь, в книге Чисел мы найдем что-нибудь интересненькое… а хоть бы вот: «Ты станешь искать меня поутру, но всуе». А, каково? Ваш дед наверняка счел бы это первоклассным предсказанием. Ну а с меня хватит пророков, сказки все это. Но документы и вправду интересные, так что вам, мистер Кроум, я весьма благодарен. Понимаю, что вы очень спешите, но позвольте предложить хотя бы еще один стаканчик вина…

Радушие сэра Ричарда было вполне искренним, ибо ему весьма понравилась присущая нежданному визитеру манера держаться и говорить, однако тот и вправду торопился, так что на сем они распрощались.

После обеда прибыли иные гости — епископ Килмор, леди Мэри Херви, сэр Уильям Кентфилд и другие. В пять позвали к обеду, за ним последовали вино и карты, после чего все отправились спать.

Следующее утро, вместо того чтобы отправиться с остальными на охоту, сэр Ричард провел в беседе с епископом. Сей прелат, в отличие от большинства ирландских епископов той поры, не только посещал свою епархию, но жил там довольно продолжительное время. И вот, когда они прогуливались по террасе и разговаривали о возможных усовершенствованиях и переделках в усадьбе, он указал на окно в западном крыле и промолвил:

— Знаете ли, сэр Ричард, что вам нипочем не удалось бы заставить кого бы то ни было из моей ирландской паствы заночевать в этой комнате?

— Почему, милорд? — удивился баронет. — Это ведь, уже можно сказать, моя спальня.

— Ну, наши ирландские крестьяне верят, что спать близ ясеня не к добру, а у вас здоровенный ясень вымахал возле самого окна. Возможно, — епископ улыбнулся, — их предрассудок не столь уж нелеп: мне вот кажется, что, проведя там ночь, вы выглядите не больно-то свежим.

— Ясень тому виной или что другое, — признался сэр Ричард, — но спалось мне и впрямь неважно. Но ничего, дерево завтра же будет спилено.

— Полностью одобряю ваше решение. Вряд ли дышать таким сырым воздухом полезно для здоровья.

— Дело, пожалуй, не в воздухе, я ведь спал с закрытым окном. Просто всю ночь мешал какой-то скрип: не иначе как листья терлись о стекло. Ветви-то, наверное, дотянулись уже до самого окна.

— Это вряд ли, сэр Ричард, — возразил епископ. — Взгляните с этой точки — видите? Ни одна из ветвей не достанет до стекла. Ну, разве что в сильный ветер, но ведь ветра ночью не было. Между концом самой длинной ветки и окном будет не меньше фута.

— А ведь вы правы, милорд. Интересно, что же в таком случае скреблось в окошко? Да и пыль на внешнем подоконнике исчерчена какими-то следами.

Обсудив несколько гипотез, джентльмены сошлись на том, что скорее всего виной случившемуся крысы, которые взобрались на подоконник по плющу. То была догадка епископа, и сэра Ричарда она устроила.

День прошел безо всяких происшествий и закончился тем, что гости, пожелав хозяину и друг другу спокойной ночи, разошлись по спальням.

А теперь представим себе, что мы находимся в спальне сэра Ричарда. Свет потушен, сквайр лежит в постели. Комната расположена прямо над кухней, ночь снаружи тиха и тепла, так что окно распахнуто настежь.

В комнате почти нет света, но если вы вглядитесь во мрак, то вам может показаться, будто спящий сэр Ричард быстро, но совершенно бесшумно движет туда-сюда головой. А присмотревшись еще пристальнее, поймете, сколь же обманчива может быть темнота. Оказывается, у него несколько голов: круглые, лохматые, бурые, они мельтешат, иные даже на уровне его груди. Конечно, это всего лишь страшная иллюзия, но… бесшумно, словно кошка, нечто соскакивает с кровати, взбирается на подоконник и в мгновение ока исчезает снаружи. Вот и второе такое же существо… третье… четвертое… Теперь все в комнате недвижно.

Ты станешь искать меня поутру, но всуе.

Как и сэр Мэтью, сэр Ричард был найден в своей постели мертвым, опухшим и почерневшим.

Бледные, ошеломленные толпились под окном прознавшие об этом гости и слуги. Насчет причин смерти высказывались всяческие догадки — говорили и об итальянских отравителях, и о папских лазутчиках, и просто о зараженном воздухе, — а вот епископ Килмор молчал и смотрел на ясень. Его внимание привлек сидевший в развилке ветвей и с интересом высматривавший что-то в большом дупле белый котенок.