Арабская стенка - [25]

— Да кто меня пустит в самолет? И денег у меня нет уже багаж оплачивать, вы что, ребятки!?

— Ты — мине, я тибе, Олег!

— Так я же от чистого сердца, Курбан Курбанович! Я видел, как ты мучился.

— И я от сэрса!

— Ну вас, ребятки!

Второй туркмен в стеганом халате стоял с прижатой к груди ладонью и молчал с выражением холодного отчуждения. Тут весь зал всколыхнулся потому, что багаж сердитая дама в аэрофлотовской форме взвешивать отказалась, ссылаясь на то, что билет уже зарегистрирован. Молодой полковник от имени общественности громко заявил, что поступок аэрофлотовской женщины — чистейшей воды самоуправство и что, если потребуется, он сейчас же пойдет дальше, вплоть до министра. Тут объявили посадку на сибирский рейс (вылет, как всегда, задержался), и Зорин было отступился от затеи привезти злосчастные мешки домой, но упомянутый уже полковник заставил власти отступить. Нелегкая ноша была подхвачена присутствующими и доставлена к самолету вполне законно.

Глава 8

Аким Бублик заметил, что теперь лужи не замерзают и ночью, что теперь весна настоящая. Утро было серое, тучи бежали чередой, точно стадо овец. Невзрачное утро, однако, не портило настроения, потому как озороватый ветерок нес запахи дальних странствий в теплых краях и в синих морях. Воробьи на деревьях собирались компаниями, были оживлены и крикливы. По улицам понуро бродили мокрые собаки.

Аким Бублик насвистывал песню Аллы Пугачевой «То ли еще будет» и выбирал дорогу посуху, чтобы не запачкать чешских ботинок на высоком каблуке и стоимостью в шестьдесят целковых. Аким был в немецкой синтетической курточке, пронзительно голубой, коричневом берете и нес в руке плоский чемоданчик. Чемоданчик был пустой, но модный. Бублик думал о том, что обстоятельства складываются как нельзя удачно: заместитель председателя Зорин почти что капитулировал и арабская стенка почти что в квартире стоит. У жены Шурки талант на эти дела, богом данный. Наталье Кирилловне Быковой Шурочка подсунула французский трикотаж, старухе Зориной спроворила дефицитное лекарство то ли от почечной, то ли от печеночной болезни. Ну, и конечно, городские новости изложила в интригующей манере. Это она умеет. Со своей стороны Аким тоже поддал парку, уломал егеря Мясоедова брякнуть в Москву. И егерь, по слухам, слово сдержал — парень он, видать, самостоятельный, несмотря на бороду и варначий облик. Определенно Мясоедову что-нибудь понадобится в ближайшее время по строительной части, не иначе.

В этот час навстречу попадался все больше чиновный пюд, поспешающий в свои конторы, тресты и заводоуправления. До начала работы или заседательских мук оставались считанные минуты. Аким Никифорович Бублик тоже озаботился лицом и тоже заспешил.

На подоконнике в коридоре уже сидел Боря Силкин, светлая трестовская головушка, и болтал ногами. Боря был в джинсовом костюме местного пошива и нечищеных ботинках. Он не поздоровался и сказал:

— А у нас высокая комиссия.

— Что еще за комиссия? — равнодушно осведомился Бублик, прилаживаясь открывать свою дверь. Ключи на его связке тонко позванивали. — Мне все эти комиссии — до Фени.

— Вам — конечно, вам все до Фени.

— Ты правильно это усек, Боренька, мы люди маленькие, и спрос с нас, значит, маленький. Кто же во главе комиссии, если не секрет?

— Иванов Василий Данилович из главка. Я его уважаю.

— И я уважаю, я с ним учился. И позавчера, нет, в субботу, встретил его на улице, записную книжку крокодиловой кожи показывал — в Африке, грит, подарили. Заходи, Боря, потреплемся, пока начальство в мыле, сегодня не до нас начальству.

— Сегодня не до нас, — сказал Боря, садясь на стул возле сейфа. — Но в случае чего меня знают, где искать. Я ведь вас ждал.

— Зачем это?

— Вы же мне книжку обещали?

— Да, обещал, но на данный момент ее читает один человек, так что придется погодить.

— Погожу, чего уж. Вы во мне интерес заронили, честное слово!

— К чему я интерес заронил?

— Насчет рыжих.

— А, это точно — рыжих больше было. Голову даю на отсечение.

— Голова, даже ваша, Аким Никифорович, пригодится.

— Это — верно.

— Хотя бы щи хлебать: в вашей голове, как и во всякой другой, рот имеется.

Сперва Бублик не понял, к чему Боря брякнул насчет щей и головы, потом до него намек дошел, и он, осерчав, сказал:

— Я, чтобы ты знал, таких шуток не уважаю!

— А кто их уважает, покажите мне пальцем? — Боря слегка подергал себя за волосы и вздохнул с печалью. — Насчет альбиносов я в литературе кое-что нашел, а про рыжих нет пока ничего.

— Что еще за альбинос?

Глаза Бори весело заискрились, и он отчеканил:

— Альбинос — от латинского слова «альбус», что значит — белый. Появление белых особей объясняется тем, что в организме не хватает красящего вещества — пигмента.

— Я что-то таких сроду не видывал — белых? У нас в школе таких не попадалось…

— Среди людей альбиносы тоже встречаются, но весьма редко, Аким Никифорович. Так, значит, книгу не дадите?

— А что я буду с тебя иметь?

— Обязательно иметь?

— Обязательно!

— Чем-нибудь и я могу быть полезным, Аким Никифорович, не так ли?

— Например?

Боря опять подергал себя за волосы у виска и наморщил лоб.

— Не представляю, право…