Арабатская стрелка - [15]

Он вышел, вместо него в автобус запрыгнули два «зелёных человечка», и один из них – тот, кого мы всё это время звали Бесцеремонным – коротко бросил Вовке Горбунову, сидевшему за рулём: «Вперёд!». Вместе они доехали до заброшенных домиков «Юната» на полпути между Стрелковым и газораспределительной станцией. Уже вечерело. Поперёк дороги всё также стоял председательский уазик. На этой самопровозглашённой линии охраны станции из автобуса бодро выпрыгнули «Бесцеремонный» со своим бойцом, вслед за ними вышел и дед Иван. Вышел, конечно, совсем не так бодро, как они, скорее даже наоборот, Иван Пантелеевич очень устал. Но вида не подавал, не с руки как-то… Оставив десантников на их посту, дальше двинулись сами, колонной: впереди председатель на своей машине, следом за ним автобус с тёмно-синим мальтийским крестом СБУ на борту.

У сельсовета колонна остановилась, и вслед за председателем в здание управы перешли все освобождённые из плена офицеры. Прапорщик Опанасенко идти отказался, да ещё и своим бойцам приказал далеко не расходиться от автобуса.

Они молча курили на обочине – командир пограничников и трое братьев Горбуновых.

– Трактор нужен. Прямо сейчас. Поможешь? – с мрачной решимостью обратился Опанасенко к Вовке.

– Ща, пригоню, – совсем не удивился тот.

– Ульяныч, ёпт, мешки нужны. Много, – ничего не объясняя, попросил прапорщик Ивана Горбунова.

Тот понимающе кивнул и братья сразу ушли.

Опанасенко дал команду на посадку, и сам сел за руль автобуса. Оглянулся на своих бойцов и, улыбнувшись через силу: «Ну, что, снова наш выход, хлопцы!», повёз пограничников обратно. Там, за селом, в пятистах метрах перед заброшенными домиками пансионата «Юнат» на полпути к газораспределительной станции, прапорщик Опанасенко лично вкопал свой шлагбаум поперёк дороги в Крым.

Совсем скоро подтянулся на тракторе Вовка Горбунов, и по команде прапорщика стал сгребать валы из песка справа и слева от шлагбаума. Ещё через полчаса приехали старшие братья Горбуновы и выгрузили из Славкиной машины целый ворох мешков и лопаты.

На Арабатской стрелке темнеет быстро. Вот, вроде, только начал сгущаться сумрак, а уже, раз, и всё вокруг проглотила тьма, такая глубокая, что и мириадам проявившихся на небосклоне звёзд не по силам справиться и подсветить эту крымскую ночь, если нет, конечно, полной луны.

Луны не было. Поэтому работали при свете автобусных и тракторных фар. В марте ночью всегда холодно, но никто не мёрз. Возможности такой не было. Серёга Опанасенко упёрся, ёпт. Десять украинских пограничников наполняли мешки песком, вязали и штабелями выкладывали из них укрепление у шлагбаума. И когда через несколько часов вырос из мешков с песком блокпост новой пограничной заставы, и затрепыхался над ним на слабом ветру украинский флаг на коротком древке, этот безумно долгий день для заставы Опанасенко закончился. Наступил, наконец, новый день, 16 марта, день референдума о будущем Крыма.

Новый день. Новый блокпост. Новое время, ёпт!

Границы

Лерка утром звонила. Истерит, снова в Стрелковое из Киева ехать собралась! У них в новостях, видите ли, сказали, что русские Арабатскую стрелку захватили, а украинский десант отбил Стрелковое. Я тут же деду звонить, а он смеётся: только, говорит, Лерку успокаивал, и ты, внук, туда же. Хоть ты ей объясни, говорит, чтобы не вздумала приезжать сейчас, пока вся эта пена не схлынет. Летом, говорит, и приедете, а сейчас не надо.

Ну, дед Иван тот ещё партизан, поэтому поузнавал я на всякий случай, что к чему, новости послушал, в интернете почитал, в Херсон знакомцу позвонил и перепроверил. Конечно же, брехня, не было никакого штурма Стрелкового, ни с одной, ни с другой стороны. Ну, я и успокоился.

А пока новости узнавал, нарвался на соседней волне на «всадников апокалипсиса». Сразу на троих. Один эксперт на голубом глазу вещал, что на носу гражданская война, которая порвёт на части Украину. Второй грозил мировой заварухой, блокадой и санкциями. Третий соглашался и с первым, и со вторым, вот только обещал, что всё наступит одновременно…

Хорошо, что Лерка всего этого не слышит, хотя в Киеве, наверняка, своих политолухов хватает. Мысленно послал всех троих предсказателей в пешее эротическое приключение и вернулся на свою волну. Люди, радуйтесь! Есть ещё в московском эфире места, где такой фантастической дури вы в принципе не услышите: надо же такое придумать – гражданская война между Киевом и Донбассом. Чушь какая! Ну, это я снова к тому, что к чёрту новости! Нет, ну ведь правильно же сказал давеча в моём эфире один наш великий музыкант: «Вас имеют прямо в мозг. Надо выключить телевизор и война закончится».

Так что, слушаем музыку! У одних настроение поднимется, у других – рейтинг. Справедливый размен, точно говорю. И никакой войны.

***

– А я вам скажу, Пономарь – агент ФСБ! – надрывно кричал Калина на собрании Стрелковского сельсовета. – О! Вы, небось, думаете, он меня одного поимел?! От, уж не-е-ет.., – криво осклабился, обводя собравшихся мутным от алкоголя взглядом. – Эт он вас всех поимел! – снова сорвался на пьяный фальцет.

Выглядел Николай Петрович Калина, совсем не как удачливый предприниматель, директор добротного санатория, скорее уж, как Коля-Окалина – довольно неприглядно: опухшее лицо, лиловый синяк под глазом, запёкшиеся разбитые губы, раздутое левое ухо. Но был он уже который день глубоко нетрезв, и оттого чувствовал не боль, а лишь одну только злость.