Аптекарская роза - [8]

— Люси, дитя мое, разве ты могла удержать его от работы в саду? Перестань себя обвинять.

— Как же иначе? Он ведь угасает на глазах.

— Не оставляй надежды. Господь заберет твоего мужа, только если придет время.

— Но даже если он выздоровеет… — Люси дотронулась до своих щек, словно удивившись, почему они мокрые, потом промокнула слезы тряпкой, которой только недавно протерла руки после того, как налила эль. — Бедный Николас. Он будет сломлен, если после выздоровления обнаружит, что все, ради чего работал всю жизнь, полностью разрушено.

— С какой стати оно должно быть разрушено?

Люси пристально посмотрела на старого монаха своими прелестными глазами. В них стояли слезы.

— Две смерти. Согласно гражданскому кодексу, мы больше не имеем права практиковать. Гильдия не пойдет против закона. Не могу представить, чтобы гильдмейстер Торп счел возможным предоставить Николасу второй шанс. Мы погибли, брат Вульфстан.

Монах гладил кошку и молился про себя, чтобы Бог подсказал ему, как поступить. Он сознавал, что обязан предотвратить такую беду.

Люси несколько раз прошлась от очага к двери, потом остановилась на полпути перед полками с лекарствами и принялась рассеянно переставлять склянки.

— Ужасно, — сказал Вульфстан, обращаясь больше к кошке, чем к Люси.

Но хозяйка, видимо, очнулась от этих слов и, быстро подойдя к монаху, уселась рядом с ним. Взяв его за руку, она заговорила:

— Мой дорогой друг, простите меня. До сих пор я думала только о том, что это значит для Николаса и для меня, но вы тоже рискуете потерять дело всей своей жизни.

— Я? Потеряю дело моей жизни?

— Я имею в виду ваш лазарет.

— Мой… Каким образом я его потеряю?

— Когда аббат Кампиан узнает, что вы дали больному непроверенное лекарство…

Всемилостивый Бог, неужели аббат освободит его от работы? Конечно, он может это сделать. У него есть все основания. С возрастом лекарь потерял осторожность.

— Если только мы не спасем самих себя, — тихо произнесла Люси.

— Каким образом?

— Сохранив все в тайне.

— Мы никому не скажем?

— Ни единой душе. — Она взглянула на свои руки, затем снова подняла глаза на Вульфстана. — Разве это будет такой уж грех? Я, со своей стороны, не позволю Николасу готовить лекарства до тех пор, пока мы с вами оба не решим, что он полностью восстановил рассудок. Я также не сомневаюсь, что впредь вы никогда больше не станете давать больным лекарства, предварительно их не проверив.

Она смотрела на Вульфстана своими ясными глазами. Теперь уже сухими. Взгляд ее был спокоен и разумен.

Эти глаза помогли Вульфстану воспрянуть духом.

— Так далеко я не загадывал. Но, конечно же, ты права насчет последствий. Для всех нас троих. — Он допил эль до конца.

— Значит, это будет нашей тайной?

Да поможет ему Бог, но Вульфстан не желал принести в этот дом еще большую печаль. И свой лазарет он тоже не хотел терять. Старик кивнул.

— Да, пусть это будет нашей тайной.

Люси сжала его руку.

— Но когда Николас поправится… — начал Вульфстан.

— Я глаз с него не спущу. — Люси отпустила его руку и наклонилась, чтобы подобрать с полу сверток. — По закону мне следует это сжечь.

Вульфстан кивнул.

— Правильно сделаешь. Я бы и сам так поступил, но…

Люси покачала головой.

— Нет, это моя обязанность. — Она наклонилась и чмокнула старика в щеку. — Благодарю вас, брат Вульфстан. Вы наше спасение.

Монаху не хотелось верить, что в словах этой милой женщины могло таиться какое-то зло. Господь показал ему дорогу.

* * *

Когда Вульфстан ушел, Люси принялась метаться от стены к стене, обхватив себя руками. Взгляд ее остановился на кувшине с элем. Несколько глотков могли бы ее подкрепить. Но день еще только начинался. Должны прийти покупатели. Нужно вести себя разумно. Теперь все зависело только от нее.

1 ОДНОГЛАЗЫЙ ШПИОН

Мастер Роглио с превеликим старанием складывал свои астрологические таблицы и убирал инструменты, с помощью которых только что осмотрел глаз. Оуэн заметил, как подрагивают руки доктора, как напряжены его плечи, словно он набрал в легкие воздух и не хочет выдыхать, как он избегает смотреть на него. Мастер Роглио явно чего-то боялся. Оуэн бросил взгляд на герцога Ланкастера, который, нахохлившись, сидел в углу. Совсем уже старик, он до сих пор слыл вторым человеком в стране после короля Эдуарда. Сердить его не решился бы никто.

Разумнее было бы отложить расспросы, но Оуэн дожидался этой минуты три месяца, и терпение его иссякло.

— Плоть зажила, а глаз по-прежнему не видит. Никаких изменений, да, доктор?

Роглио скользнул взглядом по герцогу, который заинтересованно подался вперед. Лекарь красноречиво пожал плечами.

— Господь все еще может сотворить чудо.

— Зато ты не можешь, — прорычал Ланкастер.

Роглио встретился с его суровым взглядом.

— Не могу, милорд.

Ему удалось выдержать взгляд, не моргнув.

* * *

Плоть зажила, но глаз остался слепым. Один глаз. Бог создал человека с двумя глазами не просто так, а с какой-то целью. И лишил Оуэна одного из них тоже, наверное, с какой-то целью.

Два глаза Оуэну были в самый раз. Лучший стрелок из лука на службе у Ланкастера, он обучал других и в результате дослужился до капитана. Великое достижение для простого валлийца. Ни один зверь не уходил от его стрелы. Ни один человек. Но он взял себе за правило убивать только для пропитания или по приказу своего сеньора. И все во славу Господа.