Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса - [7]
Но помешанные на бюрократизме нацисты требовали от каждого работника, ушедшего из главного лагеря после переклички в четыре утра, в обязательном порядке являться и на вечернюю. В результате возникали безумные сюрреалистичные сцены: после каждого рабочего дня заключенные тащили за собой трупы умерших во время смены товарищей, чтобы нацисты могли посчитать их тела в качестве «присутствующих». Потом, несколько раз в неделю, нацисты увозили гору трупов на телеге в крематорий. Целью этого странного ритуала была прибыль: СС зарабатывали на каждом мертвом теле, извлекая золото из зубных протезов, используя волосы для наполнения матрасов и вязания теплых носков для экипажей подводных лодок и пилотов люфтваффе[36]. Избавление от трупов на предприятии Farben лишило бы эсэсовцев возможности их использовать.
Руководители Farben переживали из-за бесчеловечных условий, в которые были помещены заключенные, не от большой любви к людям, а из-за замедленного процесса: работу, которую мог выполнить один хорошо накормленный немец, теперь должны были выполнять трое заключенных. Это привело к пламенным спорам насчет того, как ускорить стройку, которая, казалось, и вовсе застыла. Управляющие боялись, что, если нефтеперерабатывающие заводы и каучук не смогут полностью снабжать армию Гитлера, эсэсовцы повесят вину на компанию. Никому, в том числе руководителям незаменимых военных проектов, не хотелось навлечь на себя гнев Гитлера и Гиммлера. Поэтому в июле 1942 года, когда напряженная борьба на западном фронте шла уже год, руководители Farben одобрили невероятное предложение, ознаменовавшее полный моральный крах; лучшим решением проблемы I.G. Освенцима признали постройку концлагеря прямо там же, за 20 млн долларов. Выбранное место находилось недалеко от стройки и восточнее от изначального Освенцима. Эрнст «Фриц» Заукель, министр труда Третьего рейха, одобрил предложение Farben, заключив, что это будет лучшим способом «использовать [заключенных] по максимуму при минимальных возможных затратах».
Новый лагерь назвали «Моновиц Буна-Верке», объединив слова «Моновиц», название польской деревни, уничтоженной для постройки лагеря, и «Буна», резина по-немецки. Постоянный доступ к рабскому труду со временем воодушевит Farben и другие немецкие компании построить 45 дочерних лагерей для добычи угля, обработки металла и химикатов, легкой промышленности, и даже переработки пищи[37].
Для любого простого наблюдателя Моновиц ничем не отличался от Освенцима: лагерь, окруженный колючей проволокой, смотровые башни, надзиратели с ружьями наперевес, патрульные собаки, прожекторы, работающие даже ночью, чтобы никто не мог сбежать. В Моновице была собственная виселица, жуткие одиночные камеры, фаланга бывших заключенных, садистов, заправляющих рабами[38]. Также там был бордель (нем. Frauenblock), в котором пленных женщин заставляли оказывать немцам сексуальные услуги. Farben даже сделали копию издевательского железного знака на воротах Освенцима, гласящего «Arbacht macht frei» – «труд освобождает» (слова взяты из «Ада» Данте).
Потратив миллионы на строительство лагеря, Farben согласилась покрыть стоимость еды и проживания рабочих, а СС взяли на себя ответственность за безопасность. Компания сделала все возможное, чтобы поднять прибыль и уменьшить расход. Некоторых (обычно трех) заключенных заставляли ночевать на деревянных штабелях, рассчитанных только на одного. В бараке жило в пять раз больше евреев, чем свободных немцев в бараке такого же размера[39]. Тонкая набивка постелей из соломы была источником постоянных болезней[40]. Компания неустанно экспериментировала, чтобы определить минимальное количество еды, с которым заключенные не будут умирать с голоду, и все еще смогут работать. Рацион в Моновице состоял из водянистого супа, который пленные назвали Буной, потому что после приема пищи во рту оставался резиновый привкус. Средний рабочий, существующий максимум на 1200 ккал в день, худел на 4 кг каждую неделю, в конце концов истощался настолько, что больше походил на обтянутый кожей скелет[41].
Меморандумы Farben показывают, что руководители быстро догадались: любого умершего работника можно запросто заменить новым заключенным, привезенным следующим поездом. Бенджамин Ференц, американский следователь военных преступлений Второй мировой войны, отметил, что «евреи в концлагерях были даже не рабами. Хозяева рабов относились к собственности чуть лучше и стремились ее сохранить, а план нацистов заключался в использовании и дальнейшем истреблении евреев»[42].
Farben столкнулась со следующей проблемой: бо́льшую часть пленников эсэсовцы отправляли прямиком в газовые камеры. Руководители жаловались, например, что из 5022 привезенных евреев 4092 были сразу же убиты. После официальной жалобы эсэсовцы согласились разгружать некоторые поезда у Освенцима, чтобы выбирать рабочих из числа привезенных. Первый поезд доставил в Моновиц 4087 заключенных, половина избежала газовых камер и была превращена в рабов. Тем не менее, менеджеры
