Аптекарь, его сестра и ее любовник - [136]

Разумеется, никто из сослуживцев не осмелился задать ей вопрос напрямую, тем более что с тех пор она ни разу не встречалась с Тирни, не поддерживала с ним никаких контактов. До вчерашнего дня. Он позвонил и попросил о встрече на следующий день.

Лилли знала, что слух о предстоящей встрече разнесся по редакции со скоростью лесного пожара, поэтому с самого утра все были как на угольях и боролись за право первыми его увидеть.

Невозмутимость ассистентки Лилли была притворной.

А вот сама Лилли притворяться не могла. Она сама не узнала своего голоса, когда сказала:

— Пожалуйста, пригласите его сюда.

С бьющимся сердцем смотрела она на дверь. Он открыл дверь, вошел и тихо закрыл ее за собой. Он был в легких спортивных брюках и куртке. Раньше Лилли видела его только в шортах на байдарке, а потом в джинсах, свитере и куртке в коттедже.

Ну, и без ничего.

— Привет, Лилли!

— Привет!

— Я рад, что ты нашла для меня время сегодня.

— Я взяла себе за правило непременно устраивать встречу с каждым мужчиной, с которым судьба свела меня на двое суток в горном коттедже во время снежной бури.

Он похудел, побледнел, но его улыбка осталась по-прежнему подкупающей. Он пододвинул стул и оглядел ее с головы до ног. Когда их глаза встретились, он сказал:

— Отлично выглядишь!

«Ну почему ты ждал девяносто четыре дня, чтобы позвонить мне?» — кричало все у нее внутри. Вслух она спросила:

— Как плечо?

— Новенькое, с иголочки. Меня переживет. Им пришлось заменить старый сустав пластиковым, практически не подверженным разрушению.

— Тебя это беспокоит?

— Не слишком.

— Ты говоришь так о любой травме.

Несколько мгновений он пристально смотрел ей в глаза.

— Есть раны, которые болят сильнее других.

Лилли отвернулась, чтобы избежать притяжения его синих глаз. Бессчетное число раз она спрашивала себя, что скажет и что сделает, когда увидит его снова. Если когда-нибудь увидит. Она не сомневалась, что уж один-то раз им суждено увидеться. Что будет дальше, она не знала. Не знала, чего ждать. Она разработала несколько сценариев собственного поведения во время этой встречи: от холодного равнодушия до страстных объятий. И вот час настал, а она не могла вспомнить ни единой реплики из придуманных загодя диалогов.

— Наверное, тебе пришлось пройти физиотерапию?

— Я провел несколько недель в реабилитационном Центре.

— Бездействие, должно быть, сводило тебя с ума?

— Верно подмечено. Но мое положение было неизмеримо лучше, чем у многих других пациентов. Например, у Скотта Хеймера.

— Да, я слышала о несчастном случае.

— Это не был несчастный случай. Он мне сказал, что нарочно отпустил канат.

— Зачем?

С растущим изумлением Лилли выслушала рассказ о стероидах, которыми Уэс накачивал своего сына.

— Да плюс к тому спал с его подружкой, — подытожила Лилли, покачивая головой. — Уэс Хеймер — последняя сволочь.

— Согласен. Они держат его интрижку с Миллисент в секрете. Не для того, чтобы защитить Уэса, но чтобы оградить чувства ее родителей. Зачем усугублять их страдания?

— Он заслуживает публичного осуждения, но я понимаю, что заставило их так поступить.

— Говорят, он чувствует себя паршиво, но не только из-за Скотта или из-за того, что произошло на горе.

— Он всего лишь следовал примеру Датча.

— Не совсем так, Лилли. Если верить Скотту, Уэс сознался, что это он подзуживал Датча на охоту за мной.

— А Уэсу-то какой интерес охотиться за тобой?

— Какое-то время он всерьез опасался, что его собственный сын может оказаться Синим.

— Скотт?

— У него был мотив. По крайней мере, Уэс так думал. Уэс сыграл на чувствах своего старого друга и подтолкнул его на то, что самого Датча давно уже подмывало сделать: достать меня из ревности к тебе. Уэсу нетрудно было убедить Датча, но он не ожидал, что дело обернется смертью его лучшего друга. Эту вину он унесет с собой в могилу.

— Не понимаю, как она может оставаться с ним.

— Миссис Хеймер? Скотт говорит, она была готова его оставить, когда узнала о стероидах. Уэс умолил ее остаться.

Он говорит, что стал другим человеком. Перевернул страницу. В доказательство того, что он раскаялся, Уэс даже бросил тренерскую карьеру. Он теперь торгует спорттоварами.

— У дяди Миллисент?

— Нет, так далеко его раскаяние не заходит, — покачал головой Тирни.

— А как же Скотт? Что ждет его в будущем?

— Он все еще в инвалидной коляске, но, как только полностью поправится, он хочет продолжить образование, как и собирался.

— Но только не в спорте, я думаю?

— Нет. Он больше не будет играть в спортивные игры и сам безмерно рад этому.

— Представляю себе, насколько он был несчастен, если пошел на такую крайность, лишь бы выбраться из-под давления отца.

— Он и сейчас несчастен, — проговорил Тирни, задумчиво хмурясь. — Скотт о многом мне рассказал, можно сказать, душу открыл. Он рад, что от него больше не будут требовать участия в спортивных состязаниях. Но он кое-что скрывает. Он мне прямо сказал, что это дело слишком личное, он еще не готов этим поделиться. Я много за ним наблюдал, пока мы вместе были в реабилитационном центре. Он много читает. Главным образом греческих и римских классиков. Часами сидит, уставившись в пространство. Он очень грустный юноша.