Апшеронская баллада - [16]
— Вот чинара, с большой зеленой головой. Корни, как ноги, крепкие-крепкие, ушли в землю… И все листики дрожат, дрожат… Дрожащая чинара.
Я поразилась. Так, почти теми же словами говорил мой дед, рассказывая мне о чинаре.
— Почему ты ее так называешь? — спросила я тогда у деда.
— Потому что стоит налететь ветру-она вздрагивает и что-то поет.
…Я прислушивалась к трепещущей чинаре, и мне становилась понятной ее песня. Я любила это дерево. Листья у нее снизу серебристые, а сверху изумрудные. Стоит подуть ветру, и листья приходят в движение. Это трепетное серебристо-изумрудное сверкание под легким, почти неощущаемым ветерком наполняло меня восторгом. Я видела, как тянет к чинаре свои гибкие веточки ива, и была уверена, что они разговаривают, шепчутся друг с другом. Мне даже казалось, что я понимаю их таинственный, никому не ведомый язык.
Поодаль росло фисташковое дерево, но оно не трогало моего воображения, хоть тоже было красивым по-своему. На фисташковое дерево я смотрела как на добрую тетушку, всегда припасавшую лакомство.
У этого дерева и листья пахучие, как цветы. Пробегая мимо, я всегда останавливалась: дерево даже пахло вкусно. К осени в зеленую крону фисташкового дерева вкрапливаются похожие на крошечные дыньки плоды. Фисташки, созрев, лопались, и под кожурой показывался розоватый язычок.
Разные вкусы у людей. Одни любят розу, другие кипарис, третьи веселую полевую ромашку. Но фисташки поэты воспевали во все времена, они сравнивали фисташки с нежными губами красавиц, даже пахлаву украшали ее плодами. Когда мне случалось бывать вдали от родной земли, мне вспоминался Апшерон голубизной неба, золотым песком своих пляжей и… фисташковым деревом, неприхотливым, скромным в неброской своей красоте. Жаль, что теперь его все реже и реже встречаешь в садах, на дачах. Неужели оно вообще уйдет с нашей земли? А карагач? Правда, он не плодоносит, но сколько людей в жаркий полдень укрывает он от нестерпимого зноя! Казалось, не ветер приводит в движение листья этого похожего на мудрого старика дерева, а сам карагач рождает ветер движением своих могучих ветвей. К сожалению, вырождается и карагач. Этим деревьям — и фисташковому, и карагачу — грозит исчезновение. Они умирают стоя, протягивая сухие, опаленные солнцем ветви к людям, будто на помощь зовут с немым укором нашему равнодушию.
И о лоховом дереве спросила меня внучка. Как когда-то дед открывал мне мой Апшерон, я теперь тороплюсь передать девочке красоту и запахи родной земли, тайны деревьев, птиц, аромат свежеиспеченного хлеба и неистовый нрав Каспия.
— Ты только понюхай, как пахнет лоховое дерево, когда зацветает, говорил дедушка, срывая мне веточку с желтовато-пушистыми соцветьями. Понюхай и никогда не забудешь. Даже вдали от дома этот запах будет частицей твоей земли…
В дни праздника азербайджанцы украшают подносы с подарками лохом, среди которого горят маленькие разноцветные свечи. Рядом ставят очищенные орехи, леденцы, хушкабар, ногул, крашеные яйца, шакербуру, пахлаву. Иногда закрываю глаза и вижу этот праздничный стол, буйство красок и ароматов моей земли. И на душе делается светлее. Особенно когда вспоминаю проросшую в блюдцах пшеницу. Сеял дед пшеничные зерна в начале весны. Я радовалась им. Вместе с тем всегда было немножко грустно. Появляясь на свет, чтобы прорасти, подарить людям красоту и свежесть своих ростков, всходы потом погибали. Я старалась удлинить их жизнь, часто поливала, переносила тарелочки с зеленью то на солнышко, то в тень, но, несмотря на все мои старания, через некоторое время зелень увядала.
— Не переживай, дочка, — дед долго наблюдал за моими усилиями спасти травку. — Ростки не выбрасывают. Их дарят реке, морю, арыку… Давай твою травку отдадим птицам.
Перед праздником весны убирали свои дома, белили стены, мыли окна, и стекла блестели, как хрустальные. Забывались старые ссоры, пересуды, все ходили друг к другу в гости, поздравляли с праздником, такие нарядные и красивые в новых платьях… И вообще было такое ощущение, что жизнь обновилась. Мальчишки разжигали костры и прыгали через огонь. Легко, по-птичьи взмахнув руками, они взлетали над пламенем. Впрочем, и мы, девочки, не отставали от них. А чаще всего просто подходили к огню, чтобы наглядеться на живую игру огненных вихрей…
…Я листаю детскую книжку, брошенную моей внучкой, картинки которой так взволновали меня незабываемыми образами детства… Интересно, кто автор книги? Хазар?! На обратной странице титульного листа волевое лицо с чуть прищуренным лукавым взглядом, волевой подбородок. Густые, откинутые назад волосы открывают высокий, красивый лоб. Хазар… Разглядываю черно-белый портрет и вижу живой блеск темно-синих глаз, румянец на загорелых скулах…
Хазар любил лепить из песка сказочные замки. Высокие, с зубчатыми стенами, башенками, островерхими крышами, они как бы парили в воздухе. Самое удивительное, что на замках Хазара всегда была башня, очень похожая на возвышающуюся над скалой башню маяка. Ночью башню не было видно — лишь огромный огненный глаз помаргивал, посылая свой яркий, слепящий вблизи свет далеко в море. Он сигналил морякам, предупреждал об опасной близости прибрежных скал, помогал не сбиться с пути в тумане. А днем, как говорил дед, маяк «спал». Однажды мы с дедом отправились к маяку, обошли высокое каменное строение с небольшими окнами. И ничего интересного вблизи оно не представляло. Неподалеку из земли торчали остатки какой-то мощной старой стены и возвышалась груда серых камней. Зато с темнотой, когда вспыхивал свет, маяк казался мне гигантской звездой, упавшей с неба на скалу.
Длиннокосая Гаранфил, тоненькая, с тихими, бездонно темными глазами на нежном, легко розовеющем лице.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.