Aprositus (Ненайденный) - [9]

– Аэродромы малых Канарских островов не предназначены для посадки тяжелых самолётов, – продолжал тем временем командир корабля. – Приземляться там рискованно. Для возвращения в аэропорты Тенерифе или Гран Канарии нам не хватит запаса высоты и маневренности. Наш экипаж принял решение садиться на воду.

Последняя фраза на мгновение ледяными тисками сжала Андрею сердце. Желудок ушёл куда-то вниз и стал каменным. Такое развитие событий даже для повидавшего многое Андрея было в новинку. Салон оцепенел.

– Фюзеляж «боинга» – идеальная конструкция для посадки на воду, – успокаивал командир Пелещин. – Нестандартные ситуации, вроде посадки на воду, предусматриваются ещё на стадии проектирования и разработки самолётов. Садиться на воду намного безопасней посадки на землю. Поэтому я прошу вас о главном: сохраняйте спокойствие. Ничего не бойтесь. Мы просим убрать лишние предметы и сумки под кресла и надеть спасательные жилеты. Жилеты находятся под вашими креслами. Не надувайте жилеты в салоне. Наденьте жилеты, пристегнитесь ремнями и наклонитесь вперед. В карманах впереди стоящих кресел каждый из вас найдет схему, на которой обозначено положение тела при аварийной посадке. Действуйте спокойно и без паники. До посадки у нас есть три-четыре минуты. Ещё раз повторяю: ничего не бойтесь. После посадки просьба оставаться на своих местах. Бортпроводники откроют аварийные люки, и мы спустимся на воду. Сообщение об аварийной посадке уже передано всем наземным службам. Спасатели знают точное место приводнения. Мы все будем спасены, – он помолчал. – Ну, с Богом!

Микрофон отключился. Андрей и Герман одновременно перекрестились, точно так же, как все остальные триста пассажиров самолёта, и стали торопливо, стараясь не суетиться, доставать из-под кресел оранжевые спасательные жилеты. Было видно, что командиру Владимиру Пелещину поверили. Андрей ему тоже верил. Стюардессы что-то быстро объясняли пассажирам и помогали надевать жилеты.

Вода приближалась. Редкие белые барашки становились всё больше и больше, всё заметней и ближе. Пассажиры нервно проверяли ремни на жилетах, кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то громко уговаривал соседей не бояться, кто-то тихо молился. Андрей вжался в своё кресло, не зная, будет лучше сгруппироваться или расслабиться. Заглянув в бледное лицо Германа и своей соседки, он молча пожал им руки и, как просил командир, наклонился вперед. В иллюминаторе над головой Германа были видны несущиеся навстречу самолёту океанские волны.

Обычно во время посадки Андрей всегда следил за плавным снижением самолёта, не отрывая глаз от приближающейся земли, будто её гипнотизируя. Хотя, скорее, именно земля гипнотизирует пассажира во время снижения. В последние секунды перед посадкой Андрей попадал в какое-то необъяснимое состояние, в момент неизвестности, в котором перемешиваются и ужас, и безысходность, и ощущение своего бессилия и безволия, и невозможность контролировать ситуацию, но, вместе с тем, и надежда, и уверенность в профессионализме лётчиков, в надёжности техники, в сознании того, что лётчик уже тысячу раз сажал свой самолёт, что всё будет хорошо, и сладость предвкушения аплодисментов пассажиров, и выход в зал прилёта и радость правоты в том, что всё закончилось хорошо, именно, как ты и думал. А по-другому и быть не могло. Сейчас смотреть на приближающийся океан Андрей не хотел. В те последние мгновения, когда до воды, казалось, можно было дотянуться рукой, Андрей отвёл от иллюминатора взгляд, представив перед собой обычную взлётную полосу, и стал ждать касания.

Удар был сильным. Самолёт бухнулся в воду, подняв целый столб воды и залив голубым светом иллюминатор снаружи. Фюзеляж накренился влево. Андрею показалось, что ещё секунда, и они перевернутся на бок, а затем вниз головой, но самолёт подбросило вверх, будто он подпрыгнул на упругой морской волне.

Следующий удар был сильнее предыдущего. Было ощущение, что самолёт пробил носом бетонную стену: пассажиров с нечеловеческой силой бросило вперёд, и Андрей подумал, что пристёгивавший его ремень продавит ему живот до позвоночника.

В следующий момент его отбросило назад, ударив затылком о спинку кресла и чуть не сломав шею, в спине что-то хрустнуло, а поясницу пронзила острая боль. Видимо, самолётные ремни с трудом удерживали его грузное тело. Ударившись левой щекой о соседнее кресло и взвыв от боли, он успел увидеть в иллюминатор отрывающееся левое крыло самолета и услышал страшный скрежет лопающихся переборок и креплений обшивки. Сзади вдруг стало светло.

«Либо пробоина, либо у самолёта оторвало хвост,» – пронеслось у Андрея в мозгу.

Обернуться и посмотреть на внезапный источник света Андрею уже не удалось: его взгляд был прикован к голубому пенящемуся столбу воды. Он нёсся на них с бешеной скоростью из первого салона, заполнял собой всё пространство самолёта, подобно дождевой воде, заливающей водосточную трубу во время летнего ливня. Гул и звон в ушах прекратились. Через миллисекунду вода накрыла Андрея, унося за собой его угасающее сознание.

ГЛАВА 6

Замредактора и диктор Канарского телеканала «Канал Асуль» Кармен Наварро Родригес сломя голову мчалась в студию. Движение на бульваре генерала Франко в столице было хуже, чем обычно – пятница, конец рабочего дня – и правый ряд узенькой проезжей части превратился в сплошную непроходимую пробку. Кармен ещё раз порадовалась тому, что два месяца назад сменила свой видавший виды «фольксваген» на мотоцикл «бмв», больше подходящий замредактору самого влиятельного тенерифского телеканала. Студия была уже рядом, на поясе непрерывно вибрировал мобильный телефон, но ответить на него в дороге не было никакой возможности. Кармен очень спешила.