Апрельская ведьма - [69]
Фабрика была для Астрид всем. Каждый день, вернувшись домой с работы и плюхнувшись на кухонный стул, она растирала опухшие ноги и подробно пересказывала все, что произошло. Мотальщицы, эти зазнавшиеся твари, требуют, чтоб им платили на двадцать пять эре больше, чем ткачихам. Одному тупому финну прищемило ногу на складе пряжи, и поделом придурку. Биргит скоро станет бабушкой, хоть ей всего-то тридцать четыре. Ну и неудивительно — и сама она шалава, и обе ее дочки такие же, кстати, Мод и Монкан тоже так считают...
Мод и Биргит, Монкан и Барбру; имена пролетали мимо Кристины, даже не представлявшей, кому они принадлежат. И все же в ее мозгу на основании рассказов Астрид сформировался вполне конкретный образ фабрики. Это самая современная текстильная фабрика во всей Швеции. Должно быть, она сверкает сталью. Полы всюду паркетные — этого требует технология. Стало быть, полы сверкают. Ткацкие станки — полностью автоматические, следовательно, людей в цеху почти что нет.
Действительность оглушила ее Когда мастер распахнул дверь в ткацкий цех, который Кристине предстояло подметать в течение каникул, ощущение возникло именно такое: что ее ударили по ушам. Там было так темно! И до того некрасиво! Машины, выкрашенные блекло-зеленой, как крылья кузнечика, краской, а паркет — выщербленный и потрескавшийся, словно после бомбежки. Но самое страшное было не это. Самое страшное — что глухое, почти неслышное урчание, стоило ей переступить порог ткацкого цеха, превратилось в рычание; это был бешеный рев существа, способного на все, что угодно, — безумного, избивающего ее и терзающего все ее тело. Гротти, успела она подумать, пока еще могла думать. Рычит Гротти, хочет живого мяса для своей мельницы...
Так что, не дожидаясь летних каникул, она дрожащей рукой набрала номер отдела кадров госпиталя. После нескольких кратких вопросов все было улажено. Ее ждут на следующий же день по окончании занятий в школе. Или в любой день, когда ей удобно. Младшего персонала у них не хватает.
До этого момента между Астрид и Кристиной установилось нечто вроде хрупкого перемирия. Переехала она в воскресенье, и Астрид встретила ее кофе, венской булочкой и неуверенной улыбкой, но спустя уже несколько часов ее голос стал напряженным. Когда наступило время раскладывать диван-кровать в гостиной, Кристина поспешила заверить, что сама справится, нет проблем. Но занялась она этим не сразу: едва Астрид удалилась, она направилась к балконной двери и распахнула ее. Постояла немного, глубоко дыша, чтобы проветрить легкие после сигарет Астрид. Внутри шевельнулась слабенькая надежда. Стиг Щучья Пасть был, наверное, прав, когда нахмурился, глядя на ее перепуганные, полные слез глаза, и сказал, что это — предубеждение. Перед ее отъездом из Муталы он прочитал ей длинную нотацию. Знает ли она, что психически больные люди слишком долго изгонялись на задворки общества? Но теперь те времена позади, подобные болезни больше не считаются неизлечимыми и постыдными, — медицинскими средствами их можно вылечить, а социальными — предотвратить. И Христинина мама — яркий пример достигнутых на этом поприще успехов. Теперь она полностью здорова и вполне способна позаботиться о своей дочери и обеспечить ее. Кристине не о чем беспокоиться. То, что произошло на кухне у Тети Эллен, когда Кристине было одиннадцать лет, — всего лишь проявление болезни, которую давно уже вылечили. Такого больше не случится, это Стиг Щучья Пасть гарантирует.
Кристина вернулась к диван-кровати и разложила его. Диван оказался на редкость безобразным, грязно-коричневым и тяжелым, как танк. Вся мебель в комнате была тяжелой и темной. Кроме того, Астрид, по-видимому, не любила углов. У каждого стыка стены со стеной мебель стояла наискось, скрывая угол, словно постыдную тайну. А на красно-коричневой полке возле балконной двери лежал толстый слой пыли... Надо будет пройтись тут с пылесосом и тряпкой, завтра же после школы, может, тогда в голосе Астрид не будет такого напряжения.
Расстилая простыню, Кристина услышала, что Астрид вышла из ванной. До нее, видимо, донеслось слабое веяние вечерней прохлады, потому что секундой позже она уже стояла на пороге гостиной в одном лифчике и трусах.
— Чем это ты занимаешься? — Она уставилась на Кристину.
Пальцы Кристины впились в простыню.
— Проветриваю.
— Не дури. Зачем было открывать балкон?
— Я только проветрить хотела...
— Чего проветривать? Зима на дворе, нечего квартиру выстужать.
Астрид подошла к балконной двери, с грохотом ее захлопнула, потом, громыхнув, опустила жалюзи. Когда она снова повернулась, глаза ее были полузакрыты, а голос звучал приглушенно:
— Ты что же, бесстыжая, выставляться надумала?
Взгляд Кристины заметался, колени почти подкашивались, но она приказала им не сгибаться.
Астрид ухмылялась:
— Да. Ну конечно. Ты из тех, кто норовит раздеться перед окошком, выставить свои сиськи на обозрение любому грязному кобелю, который мимо пройдет...
Кристина раскрыла рот, чтобы объяснить, что она вообще еще не раздевалась и что собиралась опустить жалюзи, как только застелит кровать, и что квартира на двенадцатом этаже вообще никому не видна, но из горла ее не вылетело ни звука. Тело само приняло решение. Оно прежде разума осознало, что слова не помогут.
У этой девочки не было имени. Вернее, было сразу два. Отец называл ее Мари. Мать — Мэри. Друзья-вундеркинды — победители национального конкурса на лучшее сочинение на тему «Народовластие и будущее» — решили проблему, окрестив ее МэриМари. Но ни эти многообещающие подростки, каждый из которых сделал потом блестящую карьеру, ни все остальные так и не поняли, что у МэриМари не только имя двойное. Что она и в самом деле живет двойной жизнью. В одной своей ипостаси она — блестящая светская леди, занимающая в правительстве пост министра, в другой — преступница, отбывающая тюремный срок за убийство мужа.
Майгулль Аксельссон — звезда современной шведской романистики. Еще в 80-е она завоевала известность журналистскими расследованиями и документальными повестями, а затем прославилась на весь мир семейными романами, в том числе знаменитой «Апрельской ведьмой», переведенной на пятнадцать языков и удостоенной множества наград.«Лед и вода, вода и лед» — современная сага с детективным сюжетом, история трех поколений шведской семьи с ее драмами, тайным соперничеством и любовью-ненавистью. Действие происходит на борту исследовательского судна, идущего к Северному полюсу.
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.
Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.
«Наташа и другие рассказы» — первая книга писателя и режиссера Д. Безмозгиса (1973), иммигрировавшего в возрасте шести лет с семьей из Риги в Канаду, была названа лучшей первой книгой, одной из двадцати пяти лучших книг года и т. д. А по списку «Нью-Йоркера» 2010 года Безмозгис вошел в двадцатку лучших писателей до сорока лет. Критики увидели в Безмозгисе наследника Бабеля, Филипа Рота и Бернарда Маламуда. В этом небольшом сборнике, рассказывающем о том, как нелегко было советским евреям приспосабливаться к жизни в такой непохожей на СССР стране, драма и даже трагедия — в духе его предшественников — соседствуют с комедией.