Апостол Павел - [2]

Однако, все это не имеет решающего значения. Если послание к Колосянам есть произведение Павла (как полагаем мы), оно было написано к концу жизни апостола, в эпоху, когда биография его становится очень неясной. Как мы покажем ниже, ничто не мешает допустить, что богословская теория Павла, так сильно развившаяся в период времени от посланий к Фессалоникийцам до послания к Римлянам, могла продолжать развиваться и в следующий период, от послания к Римлянам до смерти апостола; мы покажем даже, что самые энергичные выражения послания к Колосянам суть только усиленные выражения предшествующих посланий. Апостол Павел был из людей, по самому своему складу ума склонных к переходу от одного образа мыслей к другому, хотя слог их и манера восприятия представляют очень определенные черты. Оттенок гностицизма, лежащий на послании к Колосянам, встречается, хотя и в менее резко очерченном виде, и в других писаниях Нового Завета, в частности в Апокалипсисе и в послании к Евреям. Вместо того, чтобы отвергать подлинность тех мест Нового Завета, где видны следы гностицизма, надо иногда рассуждать совершенно наоборот и искать в этих местах зародыши гностических идей, овладевших умами во II веке. Можно даже в известном смысле сказать, что идеи эти предшествовали христианству, и что последнее при зарождении своем неоднократно делало из них заимствования. В общем, послание к Колосянам, хотя и представляет много странностей, однако, не содержит ни одной из нелепостей, какие находим в посланиях к Титу и Тимофею; оно даже имеет много черт, не допускающих гипотезы подложности. К таких чертам безусловно принадлежит связь его с запиской к Филимону.

Если послание подложно, то и записка тоже; а мало есть страниц в таком определенно-искреннем тоне; кажется, по крайней мере, что один Павел способен был написать это маленькое совершенство. Апокрифические послания Нового Завета, например, послания к Тимофею и Титу, неискусны и тяжеловесны; послание к Филимону ничем не напоминает этих снотворных подлогов.

Наконец, мы вскоре убедимся, что так называемое послание к Эфесянам было отчасти списано с послания к Колосянам; а это, по-видимому, предполагает, что составитель послания к Эфесянам считал послание к Колосянам в самом деле апостольским оригиналом. Отметим также, что Марцион, который так справедливо отвергал послания к Тимофею и к Титу, без споров допустил в свой сборник те два послания, о которых у нас сейчас шла речь.

Гораздо более веские возражения можно представить по поводу так называемого послания к Эфесянам. Прежде всего заметим, что такое обозначение его ничем не обосновано. Послание не носит никакой окраски времени и места; оно не обращено ни к какому определенному лицу; те, кому оно предназначается, занимают в мыслях Павла меньше места, нежели все остальные его корреспонденты того периода. Можно ли допустить, что Павел написал церкви, с которой у него были такие близкие отношения, не послав никому привета, не передав никому из верных поклонов от знакомых им братьев, в частности, от Тимофея, не обратившись к ученикам своим ни с одним советом, не говоря им об предшествующих сношениях, без того, чтобы вещь представляла хотя бы одну из тех особенных черточек, которые закрепляют за другими посланиями характер подлинности? Послание направлено к обращенным язычникам; Эфесская же церковь по большей части состояла из иудео-христиан. При мысли о тщательности, с какой Павел во всех своих посланиях хватается и выдумывает предлоги говорить о своем служении и проповеди, мы испытываем живейшее удивление, видя, как он на протяжении целого письма, обращенного к тем самым Эфесянам, "которых он в течение трех лет, не переставая, убеждал со слезами, денно и нощно", пропускает все представляющиеся ему случаи напомнить им свое пребывание среди них, видя, повторяю, как он упорно замыкается в круг отвлеченной философии, или, что еще того удивительнее, избитых формул, которые могут быть приложены к любой церкви. Насколько иначе дело обстоит в посланиях к Коринфянам, к Галатам, к Филиппийцам, Фессалоникийцам и даже в послании к Колосянам, с которыми апостол, однако, не был непосредственно знаком! Послание к Римлянам, - единственное, отчасти похожее в этом отношении на разбираемое. Как и последнее, послание к Римлянам представляет полное изложение учения, в то время, как в посланиях, обращенных к читателям, получившим от Павла Евангелие, он всегда предполагает, что основы учения его известны, и довольствуется тем, что останавливается на каком либо отдельном пункте, имеющем отношение к моменту. Каким образом из единственных двух безличных писем Павла одно обращено к церкви, которой он никогда не видал, а другое - к церкви, сношения с которой у него были особенно давние и непрерывные?

Итак, достаточно прочитать так называемое послание к Эфесянам, чтобы заподозрить, что оно не было обращено к Эфесской церкви. Свидетельство рукописей превращает эти подозрения в уверенность. Слова ev Ефeoy, в первом стихе, были прибавлены в конце IV века. Рукописи ватиканская и Codex Sinaiticus, обе IV-го века, значение которых, по крайней мере, когда они согласны между собой, больше, нежели значение всех остальных рукописей вместе взятых, слов этих не содержат. В венской рукописи, которая в сборниках посланий Павла обозначается № 67-м и относится к XI и XII веку, они вычеркнуты. По свидетельству Св. Василия, древние рукописи, с которыми он имел возможность справиться, их не содержали. Наконец, свидетельства, относящиеся к III веку, доказывают, что в то время существование вышеуказанных слов в первом стихе было неизвестно. Стало быть, если все считали, что данное послание было обращено к Эфесянам, то причиной этому было только заглавие, а не адресование. Человек, у которого, несмотря на априорно-догматический дух, с каким он нередко исправлял священные книги, бывали часто и проблески истинной критики, Марцион (ок. 150 г.), считал, что послание к Эфесянам есть то послание к Лаодикейцам, о котором Павел говорит в послании к Колосянам. Вероятнее всего, что так называемое послание к Эфесянам не было обращено ни к какой определенной церкви; что если оно и принадлежало перу Павла, это было просто циркулярное письмо, с которым он обращался ко всем азийским церквам, состоявшим из обращенных язычников. В надписании этих писем, переписанных в нескольких экземплярах, мог быть, после слов toic oBoiv, пробел, в который имело быть вставлено название церкви, куда оно посылалось. Возможно, что и у Эфесской церкви был один такой экземпляр, которым и воспользовался издатель посланий Павла. Того факта, что он нашел такой список в Эфесе, ему могло показаться достаточным, чтобы поставить в заголовке: "Прoc Ефeoiovc". Так как с ранних времен забывали оставлять пробел после слова ovoiv. Надписание превратилось в toic ayioic toic ovoiv хai пiotoic, весьма неудовлетворительная фраза, которую в IV-м веке полагали исправить вставкой за словом ovoiv, сообразно заглавию, слов ev Eфeoy.