Апологетика Библии - [15]
Различие в записях евангелистов
Самого факта различия отрицать нельзя, но нужно вникнуть в причину и значение различий. Можно допустить две причины: либо евангелисты сами их допустили, что означало бы человеческую слабость, либо они допущены преднамеренно Духом Святым, что означает Божественную мудрость.
Не может быть никакого сомнения в том, что отличительные особенности четырех евангелий не явились в результате какогото упущения их составителей. Во первых, это видно из того, что все различия в евангелиях, взятые вместе, не представляют ни одного случая фактического противоречия или ошибки; во вторых, этими кажущимися различиями обусловливается их совершенная полнота и красота.
Таким образом, в данном случае, как и в отношении всего Писания, нужно признать наличие преднамеренного вдохновения Духа Святого.
Вполне естественно было бы иметь одно описание жизни Иисуса Христа, если бы Духу Святому было угодно вдохновить для этой цели одного евангелиста, однако самый факт, что Господу угодно было Дать нам четыре евангелия, различные по своей записи, но дополняющие одно Другое, — убеждает нас в том, что каждое евангелие должно служить какой то особой цели.
Представим себе четыре отчета о чем либо, записанные четырьмя различными авторами без вдохновения Духа Святого. В них безусловно найдутся такие различия и расхождения, какие никак не могут быть сравнены с вполне примиримыми различиями святых евангелий. Если бы, наоборот, описание жизни Христа делалось четырьмя авторами совместно, то в их труде была бы полная тождественность, потому что они бы старались не допустить тех различий, какие имеются в евангелиях. Это тем более было бы легко сделать, п. ч. известно, что Марк по мнению многих писал первым, и другие евангелисты могли бы сверить свои записи с его трудом. Таким путем было бы достигнуто согласие всех. Но как много мы потеряли бы от этого! И как нужно быть благодарными Богу, что Он не отдал на волю человеческую плана Своей Спасительной вести!
По закону Моисееву в Ветхом Завете было четыре жертвенника, которые все вместе являлись прообразом жертвенного служения Христа. Между
тем, являясь символом Спасителя, каждая из четырех жертв, давала свой особенный образ Христа.
Жертва повинности символизировала Христа с точки зрения Его отношения к человеку — грешнику.
Жертва мирная символизировала Христа с точки зрения Его отношения к человеку рожденному свыше.
Жертва приношения хлебного символизировала Христа в Его земной жизни, как пример.
Жертва всесожжения символизировала Христа с точки зрения Его отношения к Богу.
Подобно этому в Новом Завете нам дается четыре евангелия, открывающие четыре отличных один от другого образа Христа.
Матфей изображает Христа, как Царя Израиля.
Марк дает описание Христа, как Раба Божия.
Лука рисует Христа, как истинного Человека.
Иоанн же представляет Христа, как Бога.
Замечательной особенностью всех четырех евангелистов является тот факт, что, хотя они все видели и слышали одно и то же, тем не менее, делая запись, они останавливались более всего на том, что они видели и поняли лучше всего. Впрочем, иногда евангелисты писали и то, чего они не слышали, так, например, они дают слова молитвы Христа в саду Гефсиманском. Никоим образом нельзя это рассматривать как явление случайное, так как изучение четырех евангелий доказывает, что каждое из них дает одно общее понятие, хотя и открывает образ Христа с своей особой стороны.
Установление единообразия между евангелиями в видимом смысле никогда не имело успеха, тогда как нахождение гармонии в духовном смысле дается легко и
поразительноНельзя, например, в евангелии от Матфея искать ясного и полного изложения доктрины спасения чрез благодать Христову; в евангелии же от Иоанна эта истина утверждается словами Христа о рождении свыше и о вере в Него. Почему же Матфей не касается такого вопроса? Потому что в его евангелии Дух Святой дает нам образ Христа, не как Спасителя грешников, но как царя Израилева. Поэтому Матфею дано было писать лишь о той части учения Христа, которая имеет отношение к законам „Царства небесного". Выражение это более всего встречается именно в этом евангелии.
Там говорится, что Христос „родившийся царь Иудейский" (Мф. 2:2) Там же в 13 гл. изложены притчи о Царстве Небесном. И даже Нагорная Проповедь служит приложением небесного идеала к земной жизни. Пока на земле царствует „князь мира сего" (1 Кор. 4:4 Ио. 14:30) идеалы Царства Божия остаются на осуществленными, но в дни Миллениума (Тысячелетнее царство) Христос, как Царь, будет править на святой горе (Пс. 2:6), тогда эти законы Царства Его получат реальное применение и силу.
Эта особая сторона учения Христа подчеркивается в евангелии от Матфея, но в нем же имеются касания и других сторон учения Господня, более широко освещенных в остальных евангелиях.
Выделение Израиля на особое место у Матфея объясняется характером этой стороны учения Христа, изложенного им. Понятны слова: „На путь к язычникам не ходите и в город Самарийский не входите, но идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева" (Мф 10:5–6) и подобное этим: „Я послан только к погибшим овцам дома Израилева" (Мф. 15:24). Из чего мы заключаем, что миссия Христа была предназначена прежде всего для Израиля, но через ожесточение Израиля открылась благодать для язычников.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.