Апокалипсис every day - [5]

Сеанс самогипноза, по-научному — аутосуггестии, — занял практически всё полётное время. Вошедший в самолёт человек с гордой осанкой, явным признаком самоуважения и привычки к почтению со стороны окружающих, постепенно превратился в немножечко сутулого, намного менее уверенного в себе, небогатого служащего…

Вздохнув от многочасового полёта, пусть даже и прерывавшегося на приёмы пищи, но практически полностью затраченного на превращение (занятие не столько мучительное, сколько нудное), Фридрих Ингер, твёрдо убедивший себя в том, что он именно Ингер и именно Фридрих, в первый раз по-настоящему огляделся по сторонам. И сразу же наткнулся на немного насмешливый взгляд человека в соседнем кресле. Сосед, в отличие от чуточку робкого Ингера, чувствовал себя полным хозяином и времени и пространства своего пребывания. К тому же на откидном столике перед розовощёким весельчаком стояла бутылка русской водки и пластиковый стаканчик. В стаканчике имелась в наличии чудовищная доза крепкого алкогольного напитка — около пятидесяти граммов. Бутылка же… была практически пуста…

Встретившись взглядом с Ингером, сосед кивнул на бутылку. А когда удивлённые глаза, послушно взглянув на сосуд с алкоголем, снова и с недоумением обратились к лицу весельчака, тот только хмыкнул и с лёгким пренебрежением осведомился:

— Первый раз в Россию?

— Совершенно верно… Господин — англичанин?

Розовощёкий пренебрежительно хмыкнул и отрицательно покачал пальцем перед собой из стороны в сторону.

— Никаких англичан! Господин — ирландец!

Фридрих (уже — Фридрих!) автоматически кивнул головой, соглашаясь.

— Господин ирландец едет в Россию не в первый раз?

— И не в последний, надеюсь! — со смехом ответил тот.

Дальнейшие действия господина ирландца повергли господина Ингера в состояние лёгкого, но долговременного шока. Мало того, что все пятьдесят граммов совершенно не разбавленной водки, без содовой, были подняты недрогнувшей рукой и одним махом отправлены в рот. После приёма алкоголя господин из соседнего кресла поднёс к лицу рукав своего модного пиджака и со вкусом его понюхал! А потом посмотрел на робкого соседа с явным чувством собственного превосходства.

— Надолго?

— Полгода, — спохватившись, ответил Фридрих.

— О! Вы получите ощущения на всю оставшуюся жизнь. Если у вас, конечно же, что-то останется…

И, откинувшись на спинку кресла, засмеялся бесшумным смехом, затряс плечами.

— Какие ощущения? — не удержался и спросил-таки Фридрих.

Ирландец задумался, даже приоткрыл рот, пытаясь сформулировать.

— Сложно сказать… Не знаю, как это будет по-немецки, но по-английски это лучше всего прозвучит так: тебя ждет АПОКАЛИПСИС EVERY DAY.

И успокоился, впал в задумчивость, время от времени вздыхал с чувством, шмыгал носом, улыбался чему-то своему, приоткрыв рот и время от времени стирая слюну в уголках рта бумажной салфеткой. Потом бросил взгляд в иллюминатор. Под крылом проплывала Москва, столица загадочной и странной страны — России. С сомнением взглянул на робкого немца. Усмехнулся чему-то своему. Опустил глаза на лежащий на коленях плеер. Наушники — маленькие, вкладывающиеся в ухо, каждый на своём проводке. Вздохнул и протянул один.

— Это группа из вашей страны. Каждый раз, когда мой самолёт опускается к аэропорту Москвы, я слушаю эту музыку. Последний штрих, чтобы настроиться на жизнь в России.

Фридрих вложил в ухо наушник и сосед нажал клавишу воспроизведения. Решительно, как штурман бомбардировщика — рычаг бомбосбрасывателя. По барабанным перепонкам ударил жёсткий ритм группы «Чингисхан». Первый диск. Хит «Москау, Москау…» Отличная замена «Полёту валькирий» в данной конкретной ситуации…

В каком-то мистическом оцепенении Фридрих смотрел на приближающуюся землю. Да. Он — не Ганс и не Фридрих. Он — Чингис-хан. И он бросит к своим ногам эту варварскую страну…

Самолёт совершил посадку. Смолкли двигатели. Смолкла музыка. Ирландец так резко нажал клавишу «стоп», что Фридрих вздрогнул. Ирландец вынул из его уха наушник, повернул к нему своё ставшее строгим и жестоким лицо. С полной серьёзностью, без малейшей тени насмешки, глядя в глаза немцу, тоном старшего командира произнёс приказ:

— Хочешь выжить в России — пей водку.

09

Аэропорт Старицына, как это и принято, располагался за пределами городской черты.

Поэтому в пределы города Фридрих Ингер решил въехать на такси.

Позади остались не обременительные, но скучные проверки таможни, позади остался выход на площадь перед зданием аэропорта и первый взгляд на загадочную Россию.

На первый взгляд, большая часть таксистов состояла в русской мафии. Или набиралась исключительно из квоты беженцев. В родном Фатерланде подобных, по крайней мере, с виду, становилось всё больше. Они не учили языка, одевались пестро и ярко, беспрестанно галдели, издавая порой совсем уже не приличные для слуха европейца звуки, и решительно отказывались работать… Иностранца таксисты опознали каким-то просто сверхъестественным образом. Набежали, окружили со всех сторон, начали вытягивать шеи, смотреть снизу вверх наискосок блестящими от жадности глазами, тянуть руки и чуть ли не тащить силой.