Пон-Бриан пробормотал, что он возьмет это на себя. Он попросит одну знакомую индианку скроить мокасины для девочки. Завтра же она будет обута. Затем он, пятясь, добрался до двери, прихватив по пути какие-то ремни, еще являвшиеся на скамьях. Выйдя за порог, он почувствовал себя опьяневшим, словно только что залпом выпил несколько чарок канадской водки.
— Черт возьми, — пробормотал он сквозь зубы, — что же это такое? Неужели и в этой проклятой стране может произойти чтото необычное?
Любовь вползала в его сердце. Он ощущал ее приближение и внутренне содрогался. Его охватывало возбуждение, подобно тому, какое испытываешь на охоте или перед боем. В жизни сразу что-то изменилось. Проходя через двор, он поднял лицо к небу и глухо закричал, в крике его звучала безумная и дикая радость.
— Почему ты издаешь боевой клич? — спросили его индейцы.
Он растолкал их и, подражая их движениям, начал танцевать индейский танец, исполняемый вокруг костра, воинственный танец томагавков и свистящих стрел. Индейцы засмеялись и вслед за ним повторили отдельные движения этого танца, испуская при этом пронзительные, казалось, вонзающиеся в самое небо крики.
— Господи, какой рев! — прошептала Анжелика. Она чувствовала, как неприятная дрожь снова пробежала у нее по спине. Схватив Онорину, она исступленно прижала девочку к себе. Их каждую минуту могли убить. Опасность висела в воздухе. От нее оставался привкус на языке. Это была Америка. Опасность умереть насильственной смертью была здесь повсюду, но зато у человека в Новом Свете было и право жить и защищаться.
— Сударыня, — позвала ее Эльвира, — взгляните-ка! Здесь, оказывается, еще две комнаты с кроватями, даже три, и в каждой очаг. Мы прекрасно устроимся.
Комнаты, совсем маленькие, были расположены вокруг большого камина с отдельной топкой г каждой комнате. Камин был грубо сложен, по-видимому, из речных камней на растворе из песка, извести и гравия. На деревенских кроватях — у некоторых из них спинки были даже не отесаны — лежали тюфяки, набитые мхом, и все они были застланы шерстяными одеялами или медвежьими шкурами. В комнате, куда вела дверь справа, кровать была более чистой работы и из хорошего дерева; при всей своей добротности она выглядела изящной, и ее украшал полог из брокатели, отделанный витым шнуром. В левой комнате кровать была попроще, но тоже с пологом. В дальней комнатке стояло несколько кушеток с деревянными кругляками в изголовьях, но и на них лежали тюфяки, покрытые теплыми одеялами. Эльвира сразу решила, что здесь она будет спать с тремя детьми.
Семейство Жонас выбрало себе левую комнату, а Анжелика устроилась в правой. Впрочем, она и предназначалась госпоже де Пейрак, там уже стоял ее багаж. По некоторым едва уловимым приметам этой комнаты с грубыми бревенчатыми стенами, скорее похожей на хижину лесоруба, чем на жилище крестьян, Анжелика поняла, что здесь жил де Пейрак, когда в прошлом году он приезжал в Катарунк. Отодвинув занавеску, она обнаружила на полочках этажерки книги в кожаных переплетах с латинскими, греческими и арабскими названиями. В других комнатах он, видимо, предполагал разместить сыновей и своего помощника, которого он привез с собой. По мелочам она узнавала руку мужа, его любовь к комфорту и тот безупречный вкус, с каким он умел выбирать вещи.
Бронзовый подсвечник, стоящий на столике в углу комнаты, был тонкой работы. Он радовал глаз пластичностью своих арабесок, но видеть здесь эту изысканную безделушку было довольно странно, и, в общем, она казалась ненужной в убогом домишке, затерянном в глубине бескрайнего леса. Жаль, что никому не пришло в голову очистить подсвечник от наплывов застывшего сала. Камень перед очагом закрывала хорошо выкованная подставка для дров, но зола и погасшие головешки были рассыпаны прямо на полу. В доме сильно отдавало казармой.
Анжелика поняла, что для начала она должна взять в руки метлу. Благо в углу их было несколько. Женщины с рвением взялись за дело, чтобы скорее очистить свое жилье от следов солдатского постоя. Этот маленький теплый домик с добротным камином, в котором скоро весело запылает хворост, им нравился. Хотелось как можно скорее придать ему жилой вид, создать уют, навести чистоту и устроить все по своему вкусу, чтобы чувствовать наконец себя дома, а не скитальцами и бродягами, как в течение этих последних трех недель.
Дверь закрыта, щеколда задвинута. Им и впрямь было хорошо тут. Мэтр Жонас перед очагом в своей комнате развесил чулки и туфли, которые он промочил в болоте, где-то недалеко от Катарунка. Эльвира раздела ребятишек и посадила их в ушат с водой.
Анжелика, окончив убирать свою комнату, решила порыться в сундуках, посмотреть, не найдется ли там свежих простынь. Открыв один из них и откинув его крышку, она обнаружила вделанное в нее зеркало. В этом был весь Жоффрей де Пейрак! Сколько предупредительности в этой неожиданной находке!
«До чего же я люблю его!»
Стоя перед зеркалом на коленях, она рассматривала свое лицо. Она отдыхала. Простынь в сундуке не оказалось, там была только мужская одежда. Анжелика встала и осторожно закрыла крышку Минуты, что она провела у зеркала, наполнили ее желанием надеть нарядное платье. Она открыла свой багаж и прежде всего достала чистую сорочку Онорине. Дети хотели спать, и, к счастью, их можно было уложить в самой дальней комнате, куда едва долетал шум со двора.
