Предисловие к швейцарскому изданию
Я помню и всегда буду помнить о том раннем утре в поезде, когда, свесившись со спальной полки, я приподнимала краешек оконной занавески и чувствовала глубокое умиротворение, лишь только перед глазами возникала залитая новым, как мне тогда казалось, светом Швейцария, страна на холмах, сплошь заросших виноградниками, которые слегка позолотила осень.
Но сейчас не было войны. Той ужасной пятилетней войны, на фоне которой прошла моя юность, и когда для многих переход через швейцарскую границу становился вопросом жизни и смерти.
А теперь шел 1959 год.
У нас наконец все было в порядке. После десятилетия борьбы и трудностей, вместе с успехом книги «Анжелика», уже переведенной на некоторые языки, судьба нам улыбнулась. И мы выбрали новую жизнь.
Во ФРАНЦИИ, чье культурное превосходство бесспорно, неизвестные бедные художники и писатели ни во что не ставились в ту пору, как, впрочем, и всегда, но жизнь была жестокой и к тем людям искусства, которые, подобно нам, добились успеха после долгих лет нищеты. В то время гонорары за бестселлеры почти полностью съедались налогами. Какой же профессиональный писатель способен в таких условиях жить… и выживать?
От чего мы стремились убежать, когда это прекрасное время было полно надежд, и откуда к нам пришло ощущение, что мы находимся вне опасности, как только пересекли границу Швейцарии?
Будущее и тревоги долгой жизни постепенно снова пробудят в нас чувство опасности, но тем утром мы с мужем и нашими тремя детьми — четвертый должен был как раз родиться в Сьерре, кантоне Вале — переживали такой эмоциональный подъем, который невозможно забыть.
Те, кто не видели ШВЕЙЦАРИЮ изнутри, часто имеют о ней устойчивое и непоколебимое, но, в силу неведения, совершенно ложное представление.
Что происходит в Швейцарии первого августа? Что такое клятва Рютли[1]? Нет ничего, что было бы столь же покрыто мраком в сознании людей, сколь история Швейцарии, возможно, потому что она как бы перемешана с историями окружающих ее стран.
Веками она представляла собой внушительную военную силу благодаря своим наемникам, которые главным образом и защищали европейских монархов, в том числе Папу. По здравом размышлении и основываясь на большом опыте, это государство избрало для себя непростую роль: нейтралитет.
Многие события ее истории неразрывно связаны с историей Франции.
В XVI веке, в конце лета 1567 года, в раздираемой религиозными войнами Франции швейцарские гвардейцы спасли регентшу Екатерину Медичи и ее шестнадцатилетнего сына Карла IX, которые по неосторожности оказались запертыми в городе Mo, в пятидесяти километрах от Парижа. И находящиеся неподалеку мятежные протестантские войска, подстрекаемые французскими принцами, собирались захватить их там.
Двадцать седьмого сентября королева отправила гонцов с просьбой о помощи к Людвигу Пфифферу, сеньору Альтишофена и капитану швейцарской королевской гвардии. И гвардейцы, выйдя из Парижа пешим ходом, прибыли в Mo на рассвете 28 числа.
«Да будет Вашему величеству угодно предать свою судьбу и судьбу королевы-матери в руки доблестных и верных швейцарцев. Нас шесть тысяч человек и мы остриями наших пик проложим для вас дорогу, достаточно широкую для того, чтобы пройти через вражеское войско», — передал Людвиг Пфиффер Карлу IX.
Колиньи рассказывает: «Несколько часов спустя отряд швейцарцев, прикрывающий короля, его мать и придворных, вышел из Mo и двинулся к Парижу…»
«Спустя час после выхода из Mo, у берега Марны, гугеноты яростно атаковали противника, тщетно пытаясь прорвать непробиваемые живые баррикады — швейцарцев с их пиками…»
Семь часов гугеноты непрерывно атаковали ощетинившуюся, как еж, пиками, вытянувшуюся массу, невозмутимо продвигающуюся вперед, к Парижу, и, наконец, отступились. Окольными путями король, регентша и двор смогли теперь добраться до Лувра.
«Без моих удальцов швейцарцев я мог бы потерять жизнь и свободу!» — признал юный король.
Еще я люблю вспоминать историю Бурбаки.
В конце франко-прусской войны 1870–1871 годов, когда император Наполеон Третий капитулировал, восточная армия, окруженная и преследуемая пруссаками, увязая в снегу, таща за собой раненых, была прижата к горному хребту Юры и оказалась отрезана. Ее главнокомандующий, французский генерал Шарль Дени Бурбаки попытался покончить с собой, а его преемник[2] узнал, что их забыли включить в договор о перемирии. Война продолжилась и для него, и для его брошенной армии. Она неизбежно была бы уничтожена в кровавой мясорубке. Оставался единственный шанс — укрыться в нейтральной Швейцарии.
Убежище было ему предоставлено. Первого февраля 1871 года 90 000 обессилевших воинов и 19 000 лошадей перешли границу севернее Понтарлье.
