Анжелика. Королевские празднества - [19]
Голос Мадемуазель дрогнул.
— Я помню, как он весело насвистывал, когда дела шли из рук вон плохо… В то время как весь мир рушился… Я со своей стороны всегда старалась держаться подальше от сплетен, и сейчас также воздержусь от упреков и не стану уподобляться тем, кто позволяет себе высказываться в адрес королевы-регентши. Ее Величество королева Анна извлекла не так много радости из супружества с покойным Людовиком XIII. И хотя подобное поведение еще больше разрушило их отношения с мужем и навлекло на нее подозрение в измене, она не могла удержаться от переписки со своим братом, королем Испании. Это правда, она была замешана во многих заговорах… которые чаще всего затевал мой отец.
Принцесса остановилась. Ветер обвевал обеих женщин соленой свежестью. Для Анжелики это было новым и приятным ощущением.
Все еще с сожалением, но уже смиренно Мадемуазель покачала головой и продолжила прогулку.
— Почему только во Франции женщинам отказано в праве на трон?! Если бы Людовик Дьедонне не пришел в этот мир, по праву наследования королевой должна была бы стать я. Более того, я не помню, кто из правителей принял этот старинный закон. Думается мне, что это произошло после смерти Людовика X Сварливого[71], которого стоило прозвать «легкомысленный», ведь он оставил после себя одну-единственную дочь, да и ту незаконнорожденную. Бароны отказались признать ту, чья мать Маргарита Бургундская[72] принимала по ночам в Нельской башне[73] красивых юношей, которых после топили в Сене.
Они подходили к морю. Ветер усиливался.
Мадемуазель снова замолчала и остановилась, но на этот раз для того, чтобы покрепче завязать под подбородком наброшенную на голову шаль. Шарф, накинутый на плечи Анжелики, унесло порывом ветра, с которым теперь им приходилось бороться, — он словно решил сдуть город и их самих с лица земли, закручивая в вихре так, что захватывало дух.
Небо и земля, казалось, слились в каком-то причудливом танце, в котором волны, вдруг закипев белоснежной пенистой массой, обрушивались на прибрежные скалы, чтобы стремительно отступить назад, внушая ужас от мысли, с какой силой они вернутся обратно. Анжелика поняла, что впервые в жизни очутилась перед океаном и видит одно из тех волнующих явлений, которое называют бурей.
Ветер швырял летящих птиц из стороны в сторону, и их пронзительные крики сливались с возгласами, которые доносились до обеих женщин и которые они с трудом могли различить сквозь шум разбушевавшейся стихии. Оказалось, что это заливаются громким смехом несколько девушек, сбившихся в группку на небольшом расстоянии от Анжелики и Великой Мадемуазель. По элегантным платьям и плащам, которые безжалостно трепал ветер и которые они тщетно пытались удержать, можно было легко догадаться, что эти девушки — придворные дамы.
Мадемуазель подошла к ним. Она уже достигла цели своей прогулки, и, кроме того, в ее жизни случались и другие бури.
— Что здесь происходит, дамы?
Все еще смеясь, они указали на девушку, стоящую на коленях, молитвенно скрестив руки. Именно она вызвала такое веселье. Затем одна из дам приблизилась к мадемуазель де Монпансье и, задыхаясь от хохота и ветра, рассказала, что они пришли сюда большой компанией, а три дворянина, сопровождавших их, спустились на пляж с намерением искупаться, но волны унесли их в океан.
И тут — презабавное зрелище! — мадам де Брезиньи опустилась на колени и принялась громко молиться святому Антонию из Падуи, прося его спасти души трех утопленников…
— Она словно обезумела! — уверяли наперебой ее подруги.
— Позвольте… дамы, кто безумен, так это вы! — вскричала Анжелика, когда поняла суть этого невероятного рассказа. — Если трое мужчин действительно мертвы, то лишь одна мадам де Брезиньи повела себя достойно, помолившись за их души!
Тут девушки словно пришли в себя и, узнав мадемуазель де Монпансье, заикаясь, принялись оправдываться:
— Но мадам де Брезиньи вообразила, что она в лучшем мире, вместе с Господом Богом, и может их воскресить…
— Идемте, моя дорогая, — произнесла Мадемуазель, отводя Анжелику в сторону, — они потеряли рассудок. Вернемся в город. Там и поглядим, что можно сделать.
Несколько человек, среди которых они узнали мессира де Рокелора, спешили им навстречу. Там же были и местные — их выдавали большие плоские шляпы красного цвета — с баграми, снастями, связками тростника и охапками соломы в руках. Заметив принцессу, они остановились, чтобы поприветствовать ее и рассказать о трагедии, разыгравшейся на побережье.
— Эти дворяне стали жертвами воинской отваги, — сказал господин де Рокелор, — огромные волны они посчитали не более опасными, чем сражение с вражеской конницей. Но, разумеется, океан куда более грозен, ведь от разбушевавшейся стихии не спасут ни доспехи, ни оружие.
