Анютина дорога - [55]

И только на щелчок лосиха подняла голову и настороженно посмотрела в сторону хлопчиков. Ребята замерли. Лосенка вообще не трогала вся эта история, он спокойно сосал мать. Миша инстинктивно сглотнул ртом, облизал губы.

Как ни в чем не бывало лосиха повернулась и медленно стала углубляться в лес в поисках нового корма.

Ребята заворожено смотрели ей вслед.

— Петьк...

— А?

— Нам нужно подружиться с лосихой. Может, разрешит подоить себя.

— А молоко у нее ого какое...— вздохнул Петька.— Только не подпустит.

— Подпустит!— уверенно ответил Миша.

— Фотографию подаришь ей?— съязвил брат.

— А вот посмотришь…

...Лосиха продолжала пастись, слизывая зелень березки. Обглодав одну, перешла к более густому кустику. Когда слизала с ветвей листья, за ними обнаружилась голова Миши: совсем это был не куст, а Миша, обвязанный зелеными ветками.

Лосиха чмыхнула на мальчика, Миша в ответ улыбнулся ей.

Лосиха отошла ко второму «кусту» и начала теребить его, раскрыв Петьку. И на него чмыхнула, не понимая, что стало с привычными до сих пор кустами... Петька протянул ей зеленую ветку.

Лосиха понюхала сперва, но все же слизала листья. Петька протянул еще одну — лосиха и на этот раз не отказалась...

Миша, как и Петька, сидевший до этого на корточках, изображая «куст», поднялся на ноги. Осторожно шагнул к лосихе. Лосиха пока не приняла такой фамильярности. Не спеша ушла в чащу, увлекая за собой лосенка.

Миша торжествовал:

— Завтра она позволит погладить себя. А может, и подоить.

— Держи рот пошире.

— Вот посмотришь. И рысь тоже приручу! Чтоб я так жил!

— А рысь, может, и не придет сегодня.

— Придет!

...Пришла, конечно. Как только наступила ночь, снова загорелись два ее желтых глаза. Их-то ребята, с вечера дежурившие у костра, заметили сразу.

— Кис-кис-кис...— несмело позвал Миша.

— Ну подойди к нам, чего боишься,— приглашал Петька.

Желто-голубоватые глаза не моргнули.

— Давай сами подойдем...— предложил наконец Петька.

— А не опасно?

— Да мы же обвязаны палками. Ничего она нам не сделает.

— Иди вперед, а я — за тобой,— сказал Миша.— А то увидит, что много людей,— убежит...

Петька приподнялся и сделал несколько шагов вперед. Миша — за ним. Опасливо остановился. Снова нерешительно шагнул... Но по мере приближения Петька почему-то осмелел. Он уже без всякой опаски углубился в чащу и очутился перед гнилым пнем, фосфоресцирующим в двух точках.

— Ну и дурни!..— покрутил Петька пальцем у виска.— Нагнали сами себе страху. А все ты!

— Что я?— стал оправдываться Миша.— Я знал, что пень горит?!

— Да не горит он! Посмотри. Это гнилушки такие. Которые светятся ночью. Трус!.. Будешь теперь дежурить всю ночь за это.

Петька недовольно сплюнул, повернулся и ушел в шалаш спать.

Миша, конечно, чувствовал за собой вину, поэтому покорно сел у костра, явно недовольный.

— ...Сам выдумал какую-то рысь. Ходили весь день в палках, как дураки. А никакой рыси нет. Да и зачем ей прыгать на нас?.. Что мы плохого сделали ей?— рассуждал Миша.— А кто больший трус — это еще посмотрим. Я же придумал «кусты» и не побоялся лосихи, когда подошла ко мне. А сейчас, хоть и сам волк подойдет, тоже не испугаюсь. Ничего теперь не испугаюсь.

И, как назло, где-то в ночном лесу раздался раздирающий душу плач. Или крик. Вроде кого-то душат... а может, режут.

Мишу мгновенно сдуло с поста. Не чуя под собой ног, он в паническом ужасе пулей влетел в шалаш и, конечно же, снова бухнулся на Петьку.

— Чего ты?— довольно спокойно спросил тот.

— Кто-то плачет в лесу. Или душат кого...— задыхался Миша от волнения.

— Кого душат? Где?— Петька вылез из шалаша. Миша — за ним. Стали. Слушают. Крик повторился.

Петька вздохнул, повернулся к Мише.

— Ну что мне с тобой делать?

— А что?— недоумевал Миша.

— Да то ж филин!..

— А чего он так страшно кричит?

— Спроси у него.

— А откуда я знал?

— Знаешь, Мишка, иди ты спать. Я буду дежурить. Все равно не могу заснуть. Есть хочется, аж уши болят.

— Мне — тоже...— признался Миша.— Пойдем хоть щавеля поищем.

— Чудик! Какой тебе щавель ночью?

— Лоси ночью спят?— спросил Миша.

— Спят.

— Пойдем поищем лосиху. Она будет спать и не услышит, как подоим ее.

— Где ты найдешь ее ночью! Завтра, когда выйдет на жировку, попробуем еще раз подкормить.

...Лосиха идет по лесу. Но почему-то одна. Без лосенка. Вроде бы встревожена. Часто принюхивается. Похоже на то, что ищет лосенка. Слизала по дороге зеленую ветку, но не задержалась. Идет. Мычит... Вышла на поляну, где вчера жировала вместе с лосенком. Но и здесь его нет.

Только снова торчат два вчерашних «куста», обильно поросшие аппетитными зелеными ветками.

Лосиха, видимо, бегала все утро в поисках лосенка и порядком проголодалась. Начала объедать куст.

Другой «куст» в это время осторожно подвигался поближе к животу лосихи...

Из «куста» высунулся туесок, сделанный из бересты. Рука потянулась к набухшему вымени лосихи. Петька осторожно прикоснулся к соску. Замер в ожидании — как лосиха будет реагировать...

А та повернула голову и притихла. Петька смелее начал сдаивать молоко в туесок. Лосихе только это и надо было. Потеряв где-то лосенка, она не знала, как избавиться от накопившегося молока.