Анюта - [25]
Доня принесла стаканчик меда, дед Устин - баранку. Но Витька даже баранку, размоченную в молоке, есть не стал, на мед не глянул. Крестный пошел к Карпу просить лошадь, решили было везти парня в больницу на станцию. Но тут, как назло, после оттепели сильно подморозило и снова задул ошалелый ветрище. На улице даже дышать было трудно. Кот тут же залез в печурку, деревья жалобно нахохлились и поджали, как ручонки, голые ветки. По обледенелым дорогам ходили как слепые, осторожно шаркая лыковыми калошами.
Настя даже руками замахала:
- Не дам мучить парня! Пока довезете его по такому холоду, только растрясете и заморозите.
Ночью Анюта проснулась оттого, что ветер гулко ухал в стену хатки, словно боком толкал. Оконные стекла испуганно дзенькали в ответ. Мать сидела в изголовье Витькиной кровати и покачивалась из стороны в сторону, как заведенная. Мерцала лампадка в углу, и в ее тихом, уютном свете Анюта разглядела, что глаза у матери широко распахнуты. А в них - ни страха, ни боли, одна только безграничная покорность и усталость.
После этой ночи Витька прожил еще два дня. Только спал или бредил. Анюта пробовала поить его с ложечки, часами сидела рядом, дожидаясь, когда он придет в себя, откроет глаза, скажет что-нибудь.
Утром она пошла на дойку вместо матери, а когда вернулась часа через три, Витьки уже не было на свете. У стола сидели две старушки соседки, тихо переговаривались. Эти старушки смерть словно издалека чуяли. Покойник еще не успеет остыть - они тут как тут.
Анюта кинулась за занавеску в спаленку. Там на кровати лежал Витька со смиренно сложенными на груди руками. А возле него сидела в тихом безумии мамка. Одна из старушек быстро подставила для нее табуретку, ласково огладила ее по плечу, нашептала что-то утешительное.
До вечера то и дело хлопали двери, заходили соседи и родня. Ворвалась шумная, громкоголосая Настя, пала на колени у кровати и запричитала:
- А милая наша детынька! А что ж ты наделал! Какое ж ты нам горюшко учинив!
Женщины громко заплакали. Анюте захотелось убежать далеко-далеко, только бы не слышать.
Крестный и деды молча постояли у кровати, понуро свесив головы. Потом тихо поговорили, примерили на глаз и пошли во двор строгать гроб. Настя затопила печку, загремела ведрами. Покойник в воротах не стоит, но свое возьмет. Все были заняты делом: сдвигали столы под образами, грели воду.
- Саш, надо малого обмыть, - осторожно заглянула в спаленку крестная.
Но кума ее не слышала. Тогда бабы подняли мамку как куль и посадили на лежанку. Она не сопротивлялась. Анюте велели одежду подобрать и унесли Витьку к печке обмывать.
У них, младших, никогда не было ничего своего. В сундуке ждали и не дождались Ванькины рубашки и штаны. Теперь станут поджидать Домниных ребят. Анюта надолго задумалась над сундуком и выбрала почему-то не самую новую Ванькину рубашку с маленьким чернильным пятном на рукаве. Старший брат вспоминался ей именно в этой рубашке.
Обрядили Витьку и положили на стол под образами. Всю ночь просидели Анюта с матерью в изголовье. На лавке тихо гомонили бессонные старушки, на лежанке вздыхала и причитала крестная. "Богомоленная" бабка Дарья из Козловки до утра читала Псалтырь. Ее забыли позвать, но она все равно пришла, зажгла свечку, раскрыла свою толстую, таинственную книгу и начала "отчитывать".
Уже не раз приходилось Анюте слышать бабкино бормотание. Как ни старалась, понимала только отдельные слова. А тут вдруг помимо воли стали доходить до ее сознания целые фразы. Про райские селения, где обитают ушедшие. Там нет ни печалей, ни воздыханий и жизнь бесконечная. Нелегко поверить в такую жизнь, ведь все хорошее быстро кончается.
Мигала свечка, колебались плавные тени на потолке, бесконечно и монотонно читала бабка. И тогда в полудреме приоткрылся Анюте краешек этой жизни, не видной с земли. Ей не пригрезились райские селения, она не могла представить ничего, кроме Дубровки, Прилеп и Мокрого. Но она ясно увидела их большой уютный дом с распахнутым в майский вечер окном. За столом сидели бабуля с Витькой, Поля Жвычка, которая померла прошлой зимой, и кто-то из родни, которую Анюта или позабыла, или совсем не знала. С тех пор она уже никогда не сомневалась, что бесконечная, без печалей жизнь существует, и не боялась смерти.
Утром "божественная" старушка с Псалтырем ушла, вернулись с дойки бабы, и разговоры пошли обыденные. О том, что за эту неделю у них по деревням умерло пятеро детей да трое в Мокром. Тиф снова навалился. В первую мировую и в революцию тоже был тиф, вспомнили старушки, много людей мерло. Эта напасть словно следом за войнами ходит.
- Тиф еще бывает от тоски, - с таинственным видом поведала Настя. Витька у нас дюже затосковал: подай ему батьку, и все тут!
- Ай, не чепуши ты, Настя, от тоски еще никто на моей памяти не помирал, - вздохнула Домна.
Днем вдруг заявилась долгожданная фельдшерица. На нее покосились и как будто не заметили, кто пришел. А она с порога раскомандовалась:
- Вы к нему не подсаживайтесь так близко, это все же тиф. И хороните побыстрее, долго не держите.
Дар пророчества дается избранным — праведникам и святым. Сергий Радонежский предсказал Дмитрию Донскому победу на Куликовом поле, вдохновил и поддержал князя в минуты колебаний. Он видел будущее и предназначение каждого человека, творил много чудес, исцелял и вразумлял, еще при жизни удостоился видений, непостижимых уму. Сергий был не только учителем и путеводителем, но и великим деятелем, оставил нам Троице-Сергиеву лавру и еще несколько десятков монастырей.
Написанное с живым чувством и искренностью повествование о том, как девочке Анюте жилось до войны, во время немецкой оккупации и после освобождения, разворачивается в картину жизни советской деревни.Детство и юность в годы суровых испытаний, тяготы военного периода и, казалось бы, беспросветное будущее подрывают хрупкую и ранимую героиню, заставляя ее сделать отчаянный шаг… И всё же, переступив черту, приняв судьбу «деревенской дурочки», Анюта находит в себе силы остаться чистой, простой, светлой душой.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?
Самая потаённая, тёмная, закрытая стыдливо от глаз посторонних сторона жизни главенствующая в жизни. Об инстинкте, уступающем по силе разве что инстинкту жизни. С которым жизнь сплошное, увы, далеко не всегда сладкое, но всегда гарантированное мученье. О блуде, страстях, ревности, пороках (пороках? Ха-Ха!) – покажите хоть одну персону не подверженную этим добродетелям. Какого черта!
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В жизни издателя Йонатана Н. Грифа не было места случайностям, все шло по четко составленному плану. Поэтому даже первое января не могло послужить препятствием для утренней пробежки. На выходе из парка он обнаруживает на своем велосипеде оставленный кем-то ежедневник, заполненный на целый год вперед. Чтобы найти хозяина, нужно лишь прийти на одну из назначенных встреч! Да и почерк в ежедневнике Йонатану смутно знаком… Что, если сама судьба, росчерк за росчерком, переписала его жизнь?