Анюта - [21]

Анюта приносила из леса не только черемшу, грибы и ягоды, но и букет цветов. Настя фыркала: отдай это сено Суббоньке, зачем ты его в горлач сунула да на стол поставила?

А крестный все-таки припрятал Анютину газету. И когда сделал новый стол, с выдвижным ящиком, газета долго-долго хранилась в ящике вместе с квитанциями об уплате налогов и письмами от детей. Когда вернулись с войны еще двое из Дубровки, крестный сам их вписал. Народ подходил понемногу - из госпиталей, из плена, но случалось такое все реже, и каждый такой случай становился событием. Несколько молодых парней решили остаться в армии или устроиться где-то по городам. Крестный подумал - и их тоже включил в список, хотя они и отрезанные ломти. Показал Анюте. Анюта глянула равнодушно и отвернулась.

Не только они с крестным подвели первые итоги. Все деревни их подводили. В сентябре как-то, возвращаясь из школы, Анюта решила заглянуть к новоселам. Они уже две недели как вселились в новую хатку и потихоньку обустраивались. Крестный сколотил два стола и шкафчик для посуды. Грозился сделать настоящий комод. Но пока обходись старыми сундуками.

Казалось бы, найдется ли в Дубровке, Прилепах и Голодаевке кто-нибудь счастливей Насти Вардепы? Мужик пришел с войны и хату новую поставил. Сын Вася тоже остался цел, нашел себе на войне новую жену и поехал жить к ней, а не к старой жене. Крестная его ругала: непутевый малый. Ругать ругала, а сама радовалась, что увидит еще не раз своего непутевого. И дочка хорошо определилась на стороне. Две-три такие везучие семьи всего и наберутся со всей округи.

Анюта переступила порог - и остолбенела! Ее счастливая крестная лила горючие слезы. Видно, пришла с дойки, налила себе щей, собиралась пообедать - и вдруг разобиделась, горько ей стало, ну и дала себе волю. И не просто слезно плакала Настя, а рыдала в голос, причитала и жаловалась на своих обидчиков.

С недавних пор за все вместе - за крестного, Васю и дом - бабы стали донимать Настю. В каждой деревне найдутся две-три такие скандалистки, позлее и пообиженнее. Они как дрожжи, и нету для них большей радости, чем взбаламутить, рассорить, отравить жизнь. А взбаламутить баб нетрудно. В самом деле, многим обидно: кто-то дождался мужа, сына, строится, а ты живи век в землянке, ломай голову, чем детей накормить. Не только Настю невзлюбили, но и Полю Хоропольку и Дуню Бурилиху, у которых вернулись мужья и сыновья.

Уж Настя старалась-старалась, на ферму прибежит потихоньку, поскорее быкам задаст, своих коров подоит и по стеночке, незаметно - домой. Но не тут-то было. Уже слышится за спиной злой шепоток, а то и громко кто-то из товарок заропщет, чтобы Настя все слышала: ну есть ли где-то правда, бабы, и за что одним счастье, другим - одно горе, ни за что ни про что, вон у Кати Зинуткиной и мужик, и двое сынов, и три брата, и племянники - все там поосталися, хоть бы один воротился, а Анюшечка Купренкова с четырьмя дитями в землянке бедует, когда она оттуда вылезет, кто ей подмогнет, а этой барыне уже хоромы готовые стоят..."

Сама Анюшечка Купренкова не только ни разу не укорила Настю, но пробовала даже образумить баб:

- Ну глумные вы, бабы, ну завистные! Виновата Настя, что я бедую с ребятами в землянке? Или она мужика моего себе забрала?

И Катя Зинуткина не сказала Насте ни слова плохого, но почему-то при встрече с ней Настя опускала глаза. Раньше на ферме только и слышен был ее голосище - то она расхохочется, то раскричится. Остальные голоса только ей вторили. А теперь стала Настя не чэтна - не въдна, боялась рот раскрыть. Ей казалось, обидчицы ее только и дожидаются, чтобы зацепить, повод найти, а потом излить на нее свою досаду и ненависть.

- Жизни нету! - жаловалась крестная Анюте. - Все в глаза выскажут, да еще и прискажут короб: и самогонщица ты, и воровка, и сплетница, и тебе не бог, а сатана помогает - всего наслушалась.

- И ты терпишь! - удивленно воскликнула Анюта.

Крестная поглядела на нее особенным взглядом - долгим и тоскливым, словно спросила: неужели ты не понимаешь? Кто бы раньше посмел зацепить Настю Вардепу. И языка ее побаивались, а пуще того - горла. Как затрубит, бывало, Настена на обидчицу, так потом долго в ушах гул стоит. А теперь она молча глотала обиды и выплакивала их дома, роняя соленые слезы в щи.

Бедной крестной было стыдно за свою удачливость. А ругань она прощала: чего не наговоришь в сердцах. Тут-то она и покаялась Анюте, как тяжко ей было жить последние месяцы под одной крышей с кумой, как рвалась она поскорей переехать в свою хатку. Иногда ей казалось, что кума и глядеть-то на нее не может, так она ей стала противна.

- Неправда! Это все твоя мнительность, крестная, - обиделась Анюта. Наша мама не такая.

- Знаю, знаю, и все-таки радость с горем вместе не живут. Твоя мамка на меня не злобится, это мне совестно перед ней.

- Чего тебе совеститься? На нашего батю похоронки не было, и на Ваньку ничего не приходило, - упрямо твердила Анюта.

И девчонки, и крестная всегда поддакивали и кивали, но почему-то отводили глаза. Между собой они совсем другое говорят, с горечью думала Анюта. Страшнее нет греха даже в мыслях хоронить людей только потому, что от них давно нет вестей. Может быть, в плену задержались или в госпитале после тяжелого ранения? Сколько таких случаев можно насчитать только по их округе.