Аня с острова Принца Эдуарда - [72]
Аня смотрела на Джона Дугласа и в ярком свете луны снова увидела последний поворот дыбы. Без единого слова он отвернулся и зашагал прочь по дороге.
— Стойте! Стойте! — отчаянно закричала вслед ему Аня, совершенно не думая об остальных ошеломленных свидетелях этой сцены. — Мистер Дуглас, стойте! Вернитесь!
Джон Дуглас остановился, но не двинулся назад. Аня подлетела к нему, схватила за руку и прямо-таки потащила обратно к Джанет.
— Вы должны вернуться, — бормотала она умоляюще. — Это все ошибка, мистер Дуглас… все это моя вина. Я заставила Джанет так поступить. Она не хотела… но теперь все в порядке, правда, Джанет?
Джанет, не проронив ни слова, взяла Джона под руку и пошла домой. Аня покорно последовала за ними, а затем проскользнула в дом через заднюю дверь.
— Да, хорошо же вы можете поддержать человека, — язвительно заметила Джанет.
— Я ничего не могла поделать, — с раскаянием сказала Аня. — Я просто почувствовала себя так, словно на моих глазах совершается убийство. Я просто должна была побежать за ним.
— Ax, я так рада, что вы это сделали. Когда я увидела, как Джон уходит от меня по дороге, мне показалось, что вместе с ним уходит из моей жизни вся радость и все счастье без остатка. Это было ужасное чувство.
— Он спросил вас, почему вы это сделали? — поинтересовалась Аня.
— Нет, он ни словом об этом не обмолвился, — уныло ответила Джанет.
Глава 34
Джон Дуглас наконец объясняется
У Ани еще оставалась слабая надежда, что, возможно, что-нибудь изменится после этого вечера. Но ничто не изменилось. Джон Дуглас приходил в гости, ездил с Джанет кататься, провожал ее домой с молитвенных собраний — так же, как делал это предыдущие двадцать лет и как, по всей видимости, собирался делать следующие двадцать. Лето походило к концу. Аня вела уроки в школе, писала письма, немного училась сама. Прогулки до школы и обратно были очень приятными. Она всегда ходила коротким путем через топь. Это было чудесное место: болотистая почва, ярко-зеленая от наизеленейших мшистых кочек, извивающийся среди них серебристый ручей и прямые стройные ели с лапами, укутанными в серо-зеленый мох, и с корнями, поросшими всевозможными лесными прелестями.
Тем не менее Аня находила жизнь в Вэлли Роуд несколько однообразной. Хотя один забавный эпизод все же имел место.
Если не считать нескольких случайных встреч на дороге, она почти не видела бесцветного, с волосами, как пакля, Сэмюэля с его мятными леденцами после того вечера, когда он час просидел на садовой ограде у домика Джанет. Но в один теплый августовский вечер он появился снова и торжественно уселся на грубо отесанную скамью возле крыльца. Он был в своем обычном рабочем одеянии — брюки с разнообразными заплатами, продранная на локтях голубая рубашка из грубой хлопчатой ткани и потрепанная соломенная шляпа. В зубах он держал соломинку и не переставал жевать ее, торжественно глядя на Аню.
Аня со вздохом отложила книгу и взялась за свое вышивание. О каком-то разговоре с Сэмом нечего было и думать.
После продолжительного молчания Сэм неожиданно заговорил.
— Уезжаю отсюда, — отрывисто сказал он, махнув соломинкой в сторону соседнего дома.
— Вот как? — отозвалась Аня вежливо.
— Ага.
— И куда же вы едете?
— Подумываю свой дом завесть. Есть тут один подходящий в Миллерсвилле. Но ежели я его сниму, так надо женщину.
— Да, вероятно, — сказала Аня с неопределенной интонацией.
— Ага.
Последовало новое продолжительное молчание. Наконец Сэм вынул соломинку изо рта и сказал:
— Пойдете за меня?
— Что-о! — Аня задохнулась от изумления.
— Пойдете за меня?
— Вы хотите сказать… замуж? — невнятно спросила бедная Аня.
— Ага.
— Да я с вами почти незнакома! — с раздражением воскликнула она.
— Ничего, познакомились бы, когда бы поженились, — невозмутимо отвечал Сэм.
Аня собралась с остатками чувства собственного достоинства.
— Я никак не намерена выходить за вас замуж, — заявила она высокомерно.
— Ну, из меня жених совсем неплохой, — попытался уговорить ее Сэм. — Я малый работящий, и деньжата в банке есть.
— Не говорите больше со мной об этом! Да как вам пришла в голову такая мысль! — воскликнула Аня. Чувство юмора брало верх над гневом: это была такая нелепая ситуация!
— Девушка вы с виду подходящая и ходите проворно, — сказал Сэм. — Мне ленивую не надо. Подумайте. Я еще не раздумал. Ну, я пошел. Коров надо доить.
Аниным иллюзиям, касающимся предложений о вступлении в брак, были за последние годы нанесены такие удары, что от этих иллюзий мало что осталось. Так что она могла от всего сердца посмеяться над этим необычным предложением, не испытывая при этом никакой затаенной душевной боли. В тот вечер она весело передразнивала беднягу Сэма, и они с Джанет хохотали без удержу над тем, как он пустился вдруг в сантименты.
В один из вечеров, когда Анино пребывание в Вэлли Роуд подходило к концу, в Придорожье в страшной спешке примчался на своей бричке Алек Уэрд, сосед Дугласов.
— Джанет, вас срочно зовут к Дугласам, — сказал он. — Я почти уверен, что старая миссис Дуглас собирается наконец умереть, после того как двадцать лет притворялась умирающей.
«Энн из Зелёных Крыш» – один из самых известных романов канадской писательницы Люси Монтгомери (англ. Lucy Montgomery, 1874-1942). *** Марилла и Мэтью Касберт из Грингейбла, что на острове Принца Эдуарда, решают усыновить мальчика из приюта. Но по непредвиденному стечению обстоятельств к ним попадает девочка Энн Ширли. Другими выдающимися произведениями Л. Монтгомери являются «История девочки», «Золотая дорога», «Энн с острова Принца Эдуарда», «Энн и Дом Мечты» и «Эмили из Молодого месяца». Люси Монтгомери опубликовала более ста рассказов в газетах «Кроникл» и «Эхо», прежде чем вернулась к своему давнему замыслу, книге о рыжеволосой девочке и ее друзьях.
Героине романа Валенси Стирлинг 29 лет, она не замужем, никогда не была влюблена и не получала брачного предложения. Проводя свою жизнь в тени властной матери и назойливых родственников, она находит единственное утешение в «запретных» книгах Джона Фостера и мечтах о Голубом замке, где все ее желания сбудутся и она сможет быть сама собой. Получив шокирующее известие от доктора, Валенси восстает против правил семьи и обретает удивительный новый мир, полный любви и приключений, мир, далеко превосходящий ее мечты.
Канада начала XX века… Позади студенческие годы, и «Аня с острова Принца Эдуарда» становится «Аней из Шумящих Тополей», директрисой средней школы в маленьком городке. С тех пор как ее руку украшает скромное «колечко невесты», она очень интересуется сердечными делами других люден и радуется тому, что так много счастья на свете. И снова поворот на дороге, а за ним — свадьба и свой «Дом Мечты». Всем грустно, что она уезжает. Но разве не было бы ужасно знать, что их радует ее отъезд или что им не будет чуточку не хватать ее, когда она уедет?
Во втором романе мы снова встречаемся с Энн, ей уже шестнадцать. Это очаровательная девушка с сияющими серыми глазами, но рыжие волосы по-прежнему доставляют ей массу неприятностей. Вскоре она становится школьной учительницей, а в Грингейбле появляются еще двое ребятишек из приюта.
Канада начала XX века… На берегу красивейшей гавани острова Принца Эдуарда стоит старый домик с очень романтичной историей. Он становится «Домом Мечты» — исполнением сокровенных желаний счастливой двадцатипятилетней новобрачной. Жизнь с избранником сердца — счастливая жизнь, хотя ни один дом — будь то дворец или маленький «Дом Мечты» — не может наглухо закрыться от горя. Радость и страдание, рождение и смерть делают стены маленького домика священными для Ани.
За три поколения семьи Дарк и Пенхаллоу переженились между собой, что не уменьшило, однако, их нелады и размолвки. Теперь престарелая эксцентричная глава клана тетя Бекки огласила свое завещание относительно имущества, важную часть которого составляла фамильная реликвия — легендарный кувшин Дарков. Для будущего его владельца она придумала несколько условий, но так и не сообщила, кто же под них подходит, кому именно она завещает кувшин. В ближайшие двенадцать месяцев клан постигли большие семейные перемены: кто-то порвал помолвку, кто-то помирился, кто-то поссорился, кто-то вернулся к своим старым связям — и все это так или иначе было связано с наследием тети Бекки.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Впервые переведенная на русский язык книга известной канадской писательницы Люси Мод Монтгомери (1877–1942), открывающая новую серию романов, повествует о судьбе рыжеволосой героини, которую Марк Твен назвал "самым трогательным и очаровательным ребенком художественной литературы со времен бессмертной Алисы".
По соседству с Блайтами поселилось семейство овдовевшего священника. Отец живет в мире Бога и фантазий, а изобретательные и непоседливые отпрыски предоставлены сами себе. Толком не зная, что можно, а чего нельзя, они постоянно влипают в истории. И все же трудно представить себе более любящую и заботливую семью.
Канада начала XX века… Инглсайд — большой, удобный, уютный, всегда веселый дом — самый замечательный дом в мире, по мнению его хозяйки, счастливой матери шестерых детей. Приятно вспомнить прошлое и на неделю снова стать «Аней из Зеленых Мезонинов», но в сто раз лучше вернуться домой и быть «Аней из Инглсайда». Она стала старше, но она все та же — неотразимая, непредсказуемая, полная внутреннего огня, пленяющая своим легким юмором и нежным смехом. Жизнь — это радость и боль, надежды, страхи и перемены — неизбежные перемены.