Аня из Инглсайда - [22]

— И вы совершенно уверены, Сюзан, что мама не умерла?

— Твоя мама, мой ягненочек, крепко спит, здорова и счастлива.

— И она совсем не была больна? Опал сказала…

— Ну знаешь, ягненочек, вчера одно время она чувствовала себя не очень хорошо, но все прошло, и на этот раз ей даже и не грозило умереть. Вот подожди, поспишь, а потом увидишь ее… и кое-что еще. Попадись они мне, эти лоубриджские чертенята! Никак не могу поверить, что ты проделал пешком весь путь от Лоубриджа. Шесть миль! И в такую ночь.

— Я пережил ужасные душевные муки, Сюзан, — серьезно и веско сказал Уолтер. Но все было позади. Он в безопасности и счастлив, он дома, он…

Он спал.

Был почти полдень, когда, проснувшись, он увидел яркий солнечный свет, вливающийся в его окно, и, прихрамывая, пошел в мамину спальню. Его начинали одолевать тревожные мысли о том, что он поступил очень глупо, убежав из Лоубриджа, и что мама, возможно, будет недовольна. Но мама только обняла его и нежно привлекла к себе. Она уже слышала всю историю от Сюзан и успела обдумать все, что услышит от нее при встрече Джен Паркер.

— Мама, ты не умрешь? И ты по-прежнему любишь меня, да?

— Я и не собиралась умирать, дорогой, и я так люблю тебя — до боли. Подумать только! Прошел пешком ночью весь путь от Лоубриджа!

— И на пустой желудок, — содрогнулась Сюзан. — Удивительно, что он еще жив. Времена чудес еще не прошли — в этом можете не сомневаться!

— Храбрый мальчуган, — улыбнулся папа, вошедший в эту минуту в комнату с Ширли на плече. Он погладил Уолтера по голове. Уолтер поймал его руку и крепко сжал ее. Не было на свете другого такого папы! Но никто не должен знать, как страшно было ему в ту ночь!

— Мама, ведь мне никогда больше не надо будет уезжать из дома, нет?

— Нет, пока ты сам не захочешь, — пообещала мама.

— Я никогда не захочу… — начал было Уолтер, но тут же умолк. Пожалуй, он был не прочь снова увидеть Элис.

— Посмотри-ка сюда, ягненочек, — сказала Сюзан, вводя в комнату молодую женщину в белом переднике и чепчике с большой, красивой корзинкой в руках.

Уолтер заглянул в корзинку. Крошечная девочка! Пухленькая, кругленькая, с покрывающими всю головку шелковистыми, чуть влажными, маленькими завитками волосиков и такими прелестными крошечными ручками.

— Разве не красавица? — с гордостью сказала Сюзан. — Вы посмотрите на ее ресницы — в жизни не видела таких ресниц у младенцев. А какие хорошенькие маленькие ушки! Я всегда первым делом смотрю на уши новорожденных.

Уолтер пребывал в некоторой нерешительности.

— Она прелесть, Сюзан, ах, посмотрите, какие у нее милые пальчики на ножках, но… не слишком ли она маленькая?

Сюзан рассмеялась:

— Восемь фунтов[3] — это не маленькая, ягненочек. И она уже начала проявлять признаки сообразительности. Эта малютка и часа на свете не прожила, а уже подняла головку и посмотрела на доктора. За всю мою жизнь ни разу не видела ничего подобного!

— У нее будут рыжие волосы, — с удовлетворением заметил доктор, — прелестные золотисто-рыжие волосы, как у мамы.

— И карие глаза, как у папы, — добавила, сияя, жена доктора.

— Почему бы одному из нас не быть светловолосым? — мечтательно пробормотал Уолтер, думая об Элис.

— Светловолосые! Как Дрю! — В голосе Сюзан звучало безмерное презрение.

— Она так прелестна, когда спит, — ворковала сиделка, склоняясь над корзинкой. — Я еще ни разу не видела, чтобы ребенок так мило жмурил глазки, когда засыпает.

— Она чудо! Все наши малютки, Гилберт, были милы, но она милее всех.

— Помилуй, Ануся! Эка невидаль — младенец! — хмыкнула тетя Мэри Мерайя. — Сколько их уже было на свете!

— Нашей малютки еще никогда не было на свете! — гордо возразил Уолтер. — Сюзан, можно мне поцеловать ее, только разочек, пожалуйста!

— Можно, — кивнула Сюзан, бросив гневный взгляд в спину удаляющейся тете Мэри Мерайе. — А теперь я пойду вниз — испеку пирог с вишнями к обеду. Мэри Мерайя Блайт состряпала тут один пирог вчера вечером… Видели бы вы его, миссис докторша, дорогая! Выглядит, как тот первый блин, о котором говорит пословица. Я постараюсь съесть его сама — жалко выбрасывать добро, — хотя не знаю, как это у меня получится. Но такой пирог никогда не будет предложен доктору, пока у меня есть здоровье и силы — в этом можете не сомневаться.

— Но вы же знаете, Сюзан, не все умеют печь так, как вы, — улыбнулась Аня.

— Мама, — сказал Уолтер, когда дверь закрылась за очень довольной Сюзан, — я думаю, что мы замечательная семья, а ты согласна?

«Замечательная семья», — со счастливой улыбкой думала Аня, лежа в постели… Скоро она опять будет с ними, быстроногая и веселая, как всегда, — будет ласкать их, учить и утешать. Они опять будут приходить к ней со своими маленькими радостями и огорчениями, пробуждающимися надеждами и страхами, со своими разочарованиями, что порой кажутся так горьки. Она опять возьмет в свои руки все нити инглсайдской жизни, чтобы ткать из них гобелен счастья и красоты. И у тети Мэри Мерайи не должно быть никакого повода сказать, как она сказала на днях: "Ты выглядишь просто ужасно, Гилберт. Хоть кто-нибудь в этом доме заботится о тебе?"

А тем временем внизу, в гостиной, тетя Мэри Мерайя говорила, сокрушенно качая головой: