Аня и Долина Радуг - [86]

— Добрый вечер, — холодно сказала Розмари, вставая с кленовой скамьи.

— Добрый, девочка. Сиди… сиди. Я хочу с тобой поговорить… Помилуй, девочка, что ты на меня так смотришь? Я не собираюсь тебя съесть — я поужинал. Садись и будь полюбезнее.

— Я и отсюда вас отлично услышу, — сказала Розмари.

— Разумеется, услышишь, девочка, уши-то у тебя есть. Я просто хотел, чтобы тебе было поудобнее. Когда ты так стоишь, кажется, что тебе ужасно неудобно. Ну, сам я, во всяком случае, присяду.

И Норман сел на то самое место, где однажды сидел Джон Мередит. Контраст между этими двумя мужчинами был таким забавным, что Розмари боялась, как бы не разразиться нервным смехом. Норман отбросил в сторону шляпу, положил громадные красные ручищи на колени и поднял на нее лукаво поблескивающие глаза.

— Ну же, девочка, не будь такой высокомерной, — сказал он заискивающе. Норман мог быть очень вкрадчивым, когда этого хотел. — Давай поговорим разумно и по-дружески. Я тебя хочу кое о чем попросить. Эллен говорит, что она не хочет просить тебя об этом, так что придется мне.

Розмари потупила глаза и смотрела на родник, который, казалось, уменьшился до размеров капли росы. Норман уставился на нее в отчаянии.

— Черт побери все на свете! Могла бы хоть немного помочь человеку! — воскликнул он.

— Что я должна помочь вам сказать? — презрительно спросила Розмари.

— Ты это знаешь не хуже меня, девочка. Не принимай ты такой трагический вид. Неудивительно, что Эллен боялась обратиться к тебе с просьбой. Слушай, девочка, мы с Эллен хотим пожениться. Ясно сказано, правда? Поняла? А Эллен говорит, что не может выйти за меня, пока ты не освободишь ее от какого-то дурацкого обещания. Ну давай, освободи ее, пожалуйста. Согласна?

— Да, — сказала Розмари.

Норман вскочил и схватил ее за руку, которую она неохотно позволила пожать.

— Отлично! Я знал, что ты так поступишь… я и Эллен это говорил. Я знал, что все займет лишь минуту. Ну, девочка, иди домой и скажи об этом Эллен. Через две недели мы сыграем свадьбу, и ты переедешь и поселишься с нами. Мы не оставим тебя куковать на этом холме в одиночестве… не бойся. Я знаю, ты меня терпеть не можешь, но, Бог ты мой, до чего будет забавно жить бок о бок с кем-то, кто меня не переносит. Жизнь станет веселей. Эллен будет меня поджаривать, а ты — замораживать. Мне ни единой минуты скучать не придется.

Розмари не снизошла до того, чтобы начать объяснять ему, что ничто не заставит ее поселиться в его доме. Так что он стремительно зашагал назад в Глен, сияя радостью и самодовольством, а она медленно направилась вверх по холму к своему дому. Она предвидела такое развитие событий еще тогда, когда, вернувшись из Кингспорта, обнаружила, что Норман Дуглас стал частым вечерним гостем в их доме. Ни она, ни Эллен никогда не упоминали его имя в разговорах между собой, но само это нежелание говорить о нем казалось особенно значительным. Не в характере Розмари было томиться чувством обиды, иначе ей было бы очень горько. С Норманом она держалась сухо, с холодной вежливостью, и ни в чем не изменила своего отношения к Эллен. Но Эллен второе ухаживание Нормана не приносило особого удовольствия.

Она ходила по саду в сопровождении Сент-Джорджа, когда Розмари вернулась в тот день домой. Сестры встретились на дорожке, обсаженной далиями. Сент-Джордж сел прямо на гравий между ними и грациозно обвернул белые лапы блестящим черным хвостом с равнодушием откормленного, воспитанного, ухоженного кота.

— Ты когда-нибудь видела такие далии? — спросила Эллен с гордостью. — Лучше всех, какие у нас были в прошлые годы.

Розмари никогда не нравились далии. Их присутствие в саду было ее уступкой вкусу Эллен. Она обратила внимание на одну из них, огромную, в красных и желтых пятнышках, гордо возвышавшуюся над всеми остальными.

— Этот цветок, — сказала Розмари, указывая на далию, — точь-в-точь как Норман Дуглас. Они вполне могли бы быть близнецами.

Чернобровое лицо Эллен вспыхнуло ярким румянцем. Она восхищалась этим цветком, но знала, что у Розмари он не вызывает восторга, так что никакого скрытого комплимента в ее словах не было. Но она не посмела рассердиться… бедная Эллен не смела сердиться ни на что в ту минуту. К тому же это был первый случай, когда Розмари упомянула имя Нормана в разговоре с ней. Эллен чувствовала, что это предвещает нечто большее.

— Я встретила Нормана Дугласа в долине, — продолжила Розмари, прямо глядя на сестру, — и он сказал мне, что вы с ним хотите пожениться… если я дам тебе разрешение.

— Ну? Что же ты ответила? — спросила Эллен.

Она очень старалась, чтобы слова звучали естественно и небрежно, но ничего не вышло. У нее не хватило духа взглянуть в глаза Розмари. Она не отрывала взгляда от гладкой спины Сент-Джорджа, и ей было страшно. Сейчас Розмари скажет, что дала согласие… или не дала. Если дала, то ей, Эллен, будет так стыдно и так совестно, что она пойдет под венец с чувством ужасной неловкости. Если же нет… что ж, она однажды уже научилась жить без Нормана Дугласа… но урок уже забылся, и теперь она чувствовала, что ей никогда не выучить его заново.