Анубис - [222]

Грейвс печально улыбнулся и, отвечая, повернулся к Могенсу:

— Боюсь, он собрался уничтожить врата к звездам.

— Единственную связь с Сириусом? — вырвалось у Могенса.

— Лучше бы он никогда их не видел! Лучше бы никогда не узнал о них! Это моя ошибка. Как только мне пришло в голову притащить его сюда?!

— А что произойдет, если его затея удастся? — дрожащим голосом спросила мисс Пройслер.

— Не знаю, — признался Грейвс. — Никто не может знать, что произойдет, когда такая мощная конструкция выйдет из-под контроля. Может быть, ничего. Но боюсь…

Он не договорил, только беспомощно развел руками. У Могенса по спине побежали мурашки. Его воображение отказывалось нарисовать картину того, что может произойти, когда Том с рюкзаком, набитым динамитом, только приблизится к вратам. Он никогда их не видел, он не был ни астрономом, ни физиком, но ясно отдавал себе отчет в том, какая в полном смысле слова невероятная энергия — физическая, психическая или совершенно иного рода — требовалась, чтобы наводить мосты от звезды к звезде, преодолевая гигантские межзвездные расстояния. И он мог себе представить, что случится, если такая силища выйдет из-под контроля.

— Не знаю, что произойдет, мисс Пройслер, — повторил Грейвс. — Возможно, ничего, а возможно, непоправимое.

— Так все пещеры могут рухнуть, — пораженно прошептала мисс Пройслер.

— Вполне вероятно, — серьезно кивнул Грейвс. — А может быть, настанет конец света.

Если утверждение Грейвса, что они находятся в трех милях от побережья, соответствует действительности, то им потребуется по меньшей мере час, а то и больше, чтобы добраться, потому что барка, хоть и пошла быстрее, все-таки двигалась страшно медленно. Громадные блоки тесаного камня, которыми был выложен туннель, и колышущиеся в воде нити делали почти невозможным определить, в каком темпе они передвигались, однако Могенс не думал, что быстрее, чем со скоростью медленно бредущего пешехода. Скорее всего, путешествие продлится не час, а два, но, возможно, и это не играет роли — так или иначе вряд ли они с ним справятся.

После пророчества Грейвса воцарилось тягостное молчание. Кажется, даже мисс Пройслер наконец осознала, в какой они находятся опасности, и, возможно, из слов Грейвса ей тоже стало ясно то, что понимали все, но никто не отважился высказаться вслух, и тем не менее невысказанное витало в воздухе: у них есть лишь одна надежда, как бы ужасно это ни звучало. Надежда на то, что упыри схватят Тома до того, как он слишком близко подберется к пирамиде. Мысль эта была столь бесчеловечна, что Могенс стыдился даже подумать ее, но не мог от нее отделаться, хоть в то же время и подозревал, что Том не даст себя остановить.

Гнетущее молчание между ними, бегущими от смерти, все более сгущалось. Единственное, что нарушало тишину, было набиравшее силу журчание и плеск воды, в котором Могенс теперь улавливал скрытый ритм, хотя пока и не мог его классифицировать, но чувствовал, что вот-вот ухватит смысл. Могенс присел, прислонился к корме и закрыл глаза. Тьма за закрытыми веками испугала. Он поспешил снова открыть их и посмотрел на Грейвса, который занял позицию на буге. То, как он там стоял, поставив одну ногу на низкий борт с лампой в поднятой руке, напомнило Могенсу капитана Ахава,[26] поджидающего белого кита. Эта мысль чуть не заставила его истерично расхохотаться и в то же время бросила в дрожь. И не из-за абсурдной символичности образа, а потому, что пробудила в нем другое воспоминание, которое до сих пор он считал забытым навсегда. Воспоминание о… чем-то гигантском.

— Куда выходит этот канал, Джонатан? — задумчиво спросил Могенс.

— Полагаю, в океан, — с легкой иронией ответил Грейвс. — Разве ответ не очевиден, если учесть, что вода в нем соленая? А что вдруг за вопрос?

Могенс не мог так сразу ответить. Воспоминание было еще смутным, но уже припоминалось, что оно как-то связано с Томом.

И вдруг его осенило. Это было в тот первый день прибытия, когда Том вез его из Сан-Франциско. Часть пути пролегала по побережью, вот тогда-то он и ощутил присутствие чего-то гигантского и чуждого, что затаилось под толщей океанских вод, скрытое и неведомое — существо, ожидающее своего часа с неимоверным терпением, потому что время не имеет для него значения. Что там Грейвс говорил, когда вернулся из пирамиды? «Там сплошь вода»?

— Удивляюсь вам, профессор, — шепотом сказала мисс Пройслер. — Не знаю, утерпела бы я на вашем месте.

— Утерпели бы? От чего?

— Не засыпать вопросами.

— Вопросами? Какими вопросами?

— Профессор, — в тихом голосе мисс Пройслер слышались материнские нотки. — Вы знаете, что я не в восторге от того, чем вы занимаетесь. Но прекрасно понимаю, что все это здесь — исполнение мечты всей вашей жизни, что бы я об этом ни думала. У вас должна быть тысяча вопросов.

«Ошибаетесь, мисс Пройслер, — подумал Могенс. — Не тысяча — миллионы». Но этот подземный мир отнюдь не предел его мечтаний. Он, может, и был бы готов отдать жизнь, чтобы глянуть на него хоть одним глазком, но теперь только покачал головой:

— Есть ответы, которых человеку лучше не знать.

— И это я слышу из уст ученого мужа! — возмутился Грейвс.