Антропология детства. Прошлое о современности - [2]
Чтобы построить новое общество, надо создать нового человека. На ребёнка взглянули уже не только с интересом, но и с надеждой.
Под влиянием идей Просвещения стали уделять гораздо больше внимания воспитанию нового поколения. А после публикации Ж.-Ж. Руссо «Эмиль, или О воспитании» (1762) появилось больше трудов по педагогике, чем за весь предыдущий век, появились книги для родителей, перечни рекомендуемых и не рекомендуемых для детей произведений, детские версии книг по истории и натурфилософии, первый детский журнал «Друг детей», который публиковался на разных языках. Голландская исследовательница А. Баххерман называет вторую половину XVIII— начало XIX вв. временем изобретения детской литературы (Баххерман 2012).
Исследуя этот новый поворот в европейском воспитании, А. Баххерман анализирует детские дневники 1750–1850 гг., которые в ту пору дети вели под руководством своих наставников (в высших слоях общества). В них делались записи о тех книгах, что читали сами дети и что читали им взрослые. Детским чтением были назидательные истории, написанные специально для детей, книги по истории Рима, «Эмиль» Ж.-Ж. Руссо. Родители строго следили за выбором литературы, просматривали дневники и даже писали в них свои комментарии. Уникальный случай только иллюстрирует это новое увлечение. Некая любящая мама была недовольна предлагаемыми на тот момент произведениями для детского чтения. Поэтому она сама стала писать рассказы для своей дочери. Но чтобы сохранить своё инкогнито, а также видимость самостоятельного выбора дочкой книжек для чтения, заботливая мама издавала свои рассказы крохотным тиражом и нанимала торговца книгами. Разносчик книг приносил свой товар, и дочка «совершенно самостоятельно» выбирала понравившиеся ей книжки (А. Баххерман[1]).
Новое отношение к ребёнку и грёзы о человеке будущего воплощаются в «семье» андроидов из Невшателя. В начале 1770-х гг. швейцарский мастер Пьер Жаке-Дро создал трёх андроидов[2]: двух мальчиков 8–9 лет, Пьера и Шарля, и девочку Луизу 14 лет. Шарль, сконструированный П. Жаке-Дро, рисует на белом листе угольным грифелем несколько изображений и каждые 3 минуты дует на лист, чтобы удалить частички крошащегося грифеля; Пьер пишет каллиграфическим почерком несколько коротких фраз; Луиза играет на клавесине, поворачивает голову, следя за движением собственных пальцев, и вздыхает, когда исполняемая пьеса достигает патетического момента. Свойства, которыми часовой мастер наделил босоногих андроидов, не были случайными, они воплощали образ идеального ребёнка, чистого и неиспорченного, росток будущего общества, о котором говорил Ж. Ж. Руссо в трактате «Эмиль, или О воспитании» (Котомина 2012).
Картину того, как меняется отношение к ребёнку в Новое время, можно дополнить упоминаниями об изменениях в системе образования и о великих педагогах, которые изменили европейскую школу. О Яне Амосе Коменском (1592–1670), который ввёл предметно-урочную систему и говорил о необходимости всеобщего образования. О Иоганне Генрихе Песталоцци (1746–1827), сформулировавшем принципы развивающего обучения.
Рост внимания к детям, интерес к внутреннему миру ребёнка, признание за детством права на отдельную «нишу» в социокультурном пространстве — появление в состоятельных домах детских комнат, развитие игрушечной индустрии, распространение детских заведений (школ, приютов), забота о гигиене и физическом развитии — всё это привело к тому, что XIX век мы называем «веком детства».
Демографический спад во второй половине XIX в. способствовал тому, что европейский мир обратил внимание на ужасающую детскую смертность. «Детская» тема оказалась в центре всеобщего внимания. О положении детей заговорили демографы, общественные деятели, юристы, врачи (Любарт 2012). Развернулись кампании по распространению мер, направленных на снижение детской смертности: борьба с беспризорностью, малолетней преступностью и проституцией, разработка норм детского туда, профессиональное обучение подростков.
В США детей-сирот, бездомных, голодных воришек и попрошаек, чьи родители-эмигранты умерли, оказалось особенно много. Движение за спасение детей в США поднимается уже в конце XVIII века, и в течение всего XIX века пробуются различные практики возвращения таких трудных детей на путь истинный: от привычных приютов, исправительных домов и загородных спецшкол до «сиротских поездов». С 1853 г. подобранных на улицах детей сажали в поезд и отправляли на запад, где их пристраивали в фермерские семьи (вариант адопции): «Самый лучший приют — это фермерский дом». Представители Общества помощи детям заранее оповещали местные власти о своём прибытии, печатали объявления в газетах, с кем-то договаривались. Детей разбирали по семьям прямо на ж\д станции, и это напоминало аукцион рабов. Никаких письменных договорённостей, официально права оставались у Общества помощи детям, и оно отслеживало судьбы детей. «Сиротские поезда» обернулись множеством историй, несчастливых, самых обычных и даже выдающихся, в духе «американской сказки». Так, например, из таких поездов вышли губернаторы Аляски и Северной Дакоты (Minz 2006).
Игра – неизменный спутник истории жизни человека и истории человечества. Одни игры сменяются другими, но человек не прекращает играть, развеивая любые рациональные объяснения игр. Глядя на игры в историко-культурной перспективе, начинаешь понимать, что это никак не досужая прихоть в часы отдыха, а неотъемлемая часть социокультурной системы.В чем же значение игры для человека? Какой механизм развития культуры стоит за многообразием игровых миров? Каковы основные механизмы конструирования игровой реальности?Круг этих вопросов очерчивает основные исследовательские интересы автора.Автор обращается к самому широкому кругу игр: от архаичных игрищ, игр-гаданий и состязаний до новомодных компьютерных игр.
Как писал С.Е. Лец, у каждого века есть свое средневековье. Тема охоты на ведьм, к сожалению, никак не может превратиться исключительно в достояние истории, а вызывает упорные ассоциации с недавним прошлым и днем сегодняшним. Книга кандидата исторических наук М.В. Тендряковой рассчитана не только на специалистов, но и на самый широкий круг читателей.
«Ночной маршрут».Книга, которую немецкая критика восхищенно назвала «развлекательной прозой для эстетов и интеллектуалов».Сборник изящных, озорных рассказов-«ужастиков», в которых классическая схема «ночных кошмаров, обращающихся в явь» сплошь и рядом доводится до логического абсурда, выворачивается наизнанку и приправляется изрядной долей чисто польской иронии…
В аннотации от издателя к 1-му изданию книги указано, что книга "написана в остропублицистическом стиле, направлена против международного сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил. Книга включает в себя и воспоминания автора о тревожной юности, и рассказы о фронтовых встречах. Архивные разыскания и письма обманутых сионизмом людей перемежаются памфлетами и путевыми заметками — в этом истинная документальность произведения. Цезарь Солодарь рассказывает о том, что сам видел, опираясь на подлинные документы, используя невольные признания сионистских лидеров и их прессы".В аннотации ко 2-му дополненному изданию книги указано, что она "написана в жанре художественной публицистики, направлена против сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил.
Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Никто в настоящее время не вправе безоговорочно отвергать новые гипотезы и идеи. Часто отказ от каких-либо нетрадиционных открытий оборачивается потерей для науки. Мы знаем, что порой большой вклад в развитие познания вносят люди, не являющиеся специалистами в данной области. Однако для подтверждения различных предположений и гипотез либо отказа от них нужен опыт, эксперимент. Как писал Фрэнсис Бэкон: «Не иного способа а пути к человеческому познанию, кроме эксперимента». До недавнего времени его прежде всего использовали в естественных и технических науках, но теперь эксперимент как научный метод нашёл применение и в проверке гипотез о прошлом человечества.
«Festung» («крепость») — так командование Вермахта называло окруженные Красной Армией города, которые Гитлер приказывал оборонять до последнего солдата. Столица Силезии, город Бреслау был мало похож на крепость, но это не помешало нацистскому руководству провозгласить его в феврале 1945 года «неприступной цитаделью». Восемьдесят дней осажденный гарнизон и бойцы Фольксштурма оказывали отчаянное сопротивление Красной Армии, сковывая действия 13 советских дивизий. Гитлер даже назначил гауляйтера Бреслау Карла Ханке последним рейхсфюрером СС.