Антропологическая элитология - [23]

* * *

Развитие всей античной элитологии непосредственно связано с проблемой заложенного в человеке меры совершенства. Эта же проблема характерна и для средневековой элитологии и элитологии Нового и новейшего времени. Каждая из указанных эпох вносит свое понимание этого вопроса. Но практически неизменным остается предлагаемый способ его решения – формирование и развитие элитарного сознания, духовная и волевая аскеза, неизменность высоких этических норм. Практически все «философы-элитисты-антропологи» были едины в этом убеждении. Для них было абсолютно очевидным превосходство аристократии духа над аристократией крови. Ценность последнего вида элиты была немее значимой для эпохи, но абсолютной для конкретного поколения людей. В.Парето утверждая, что «история есть кладбище аристократии» (Pareto V. Traite de sociologie generale, § 2053), был не прав. По нашему мнению, история есть действительно прах родовой аристократии и надгробия великих умов, в круг которых и валяется этот прах. Нас совершенно не волнует при каких королях и аристократических сановниках жили Петрарка, Шекспир или Гете. Мы совершенно безразличны к памяти герцога Бехарского дона Алонсо Диэго Лопес де Суньита-и-Сотомайор – известного испанского вельможи, которому Сервантес посвятил вторую часть своего романа «Дон Кихот». Но Сервантес нам интересен, потому что он Сервантес, хотя при его жизни он был, зависим от таких людей как герцог Бехарский. Социальная элита – обладает временной элитностью (она элита конкретного исторического времени), в то время как элита духа представляет собой элитность вечности. Гомер и сегодня остается Гомером, но кто помнит того царя, при котором он родился, жил и ушел в вечность?!

При анализе этой позиции получается, что элитой являются лишь те субъекты истории, кто переживают свое время. Такая позиция весьма характерна для многих элитарно мыслящих философов. Она достаточно отчетливо проступает в элитологических воззрениях Артура Шопенгауэра, у которого мы встречаем тоже преимущественно антропологическую версию элитологических воззрений. Так, А.Шопенгауэр отмечал, что на свете существует три типа аристократии: 1) аристократия рождения и ранга; 2) денежная аристократия и 3) аристократия ума и таланта. «Последняя, собственно, самая знатная и именитая и признается такою, если только дать ей время. Еще Фридрих Великий сказал: "Les ames privilegiees rangent a l'egal des souveraines" — "одаренные люди наравне с монархами", — когда его гофмаршалу показалось неловким, что министрам и генералам отведено место за маршальским столом, а Вольтеру за столом царственных особ и принцев.

Каждая из этих аристократий окружена полчищем завистников, которые питают втайне злобу против каждого аристократа и, если им нечего его бояться, стараются всяким способом дать ему понять, что "ты, мол, отнюдь не выше нас". Но это-то старание именно и выдает, что они убеждены в противном. Зато и образ действия аристократов, применяемый ими ко всем посторонним, состоит в том, чтобы держать их на известном расстоянии и по возможности избегать всякого соприкосновения с ними».[44]

В этом высказывании Шопенгауэра необходимо выделить по крайней мере два тезиса, важных для дальнейшего анализа. Во-первых, понятие "элита", "аристократия" основано на принципе иерархии (причем конфликтной иерархии), признаваемом в той или иной форме и элитой, и не элитой. Во-вторых, высшей формой элиты является "аристократия ума и таланта".

Однако, в отличие от Шопенгауэра, можно предположить, что только "аристократия ума и таланта" и является собственно реальной элитой, поскольку только она не зависит от структуры и типа своего социума и в этом смысле независима от существующих социальных норм. Например, Сократ как уникальный тип личностного мышления в любом случае входил бы в "аристократию ума и таланта", родись он и в Персии, и в Индии, и в Китае. (Что касается обывательской известности, то реальная элита к этому равнодушна: не будь Платона, мы, возможно, и не знали бы о Сократе, которого это вряд ли бы как-то обеспокоило.) Другие виды шопенгауэровских типов слишком социетальны, слишком привязаны к типу общества, несвободны, т.е. это скорее квазиэлиты с точки зрения сакрального. Бурбоны являются порождением Франции как социального организма, а Ротшильды в Испании XIV в. никогда бы не стали известными нам Ротшильдами — финансовыми символами капитализма.

Другой очень важный момент — специфическая отстраненность, социальная отчужденность "элиты ума и таланта" от данного общества приводит к тому, что в эту элиту могут входить представители самых различных социальных групп. В этом плане такая элита есть интернациональный клуб, где главным критерием оценки человека являются его меритократические достоинства, т.е. на первом плане стоит его личность, а не занимаемый им общественный статус.

Что значит для антропологической элиты «ум и талант»? Ведь при желании у каждого можно выделить нечто выдающееся в уме и нечто заметное из талантов! Но если исходить из того, что индивидуальный ум (Нус) может являться таковым только в силу своей имманентной связи с субстанцией, с Нусом как таковым, тогда можно утверждать, что "элита ума" есть некая сущность, смысл, эйдос, логос, связующий Нус с неким аспектом социальной реальности.