Антонин Дворжак - [45]

Чтобы забыться, найти в чем-то утешение, Дворжак стал сочинять цикл «Библейских песен» для голоса и фортепиано на тексты старочешского перевода Библии. Ему нужны были чешский язык, чешские мелодии.

Он неудержимо хотел вернуться на Родину.

Опять в Старом Свете

Май был на исходе, когда Дворжак после двухлетнего пребывания в Америке вернулся в Прагу. Вокзал пестрел всеми красками весенних букетов. Улыбающиеся лица смотрели на композитора, стоявшего у окна медленно подходившего к перрону вагона, руки жадно тянулись к нему. Старый верный друг Карел Бендль, Адольф Чех и Моржиц Ангер, солисты оперы и музыканты оркестра, представители «Умелецкой беседы» и хоровых обществ, музыкальные обозреватели газет и ученики, короче говоря — весь цвет чешских деятелей искусства спешил выразить ему свою радость по поводу его возвращения. Для полного счастья Дворжаку не хватало теперь только голубей и природы Высокой. Поэтому он отклонил просьбу Зимрока о встрече в Карловых Варах, где тот лечился, и, проведя в Праге лишь три дня, отправился в свою любимую летнюю резиденцию.

К великой его радости, там все было в порядке: голуби досмотрены, сад ухожен, площадка для кегельбана расчищена, шары и кегли приготовлены для игры. На прежнем месте в его комнате стояли инструмент и рабочий стол. Все было как до отъезда, все как он любил. Только сад разросся, стал гуще. Дворжак бродил по Высокой и не мог налюбоваться. А тем временем весть о его возвращении разнеслась по округе. Едва стало смеркаться, толпы крестьян из Тршебско, Высокой и Богутина с лампионами и музыкой появились у ворот усадьбы Дворжака. Радость их была так искренна и неподдельна, что Дворжак расчувствовался больше, чем на вокзале. Сопровождаемый пляшущей и поющей гурьбой, он спустился в деревню к трактиру и там отпраздновал свое возвращение.

Утром в храме Тршебско служилась благодарственная месса. Дворжак, конечно, сидел у органа. А потом пришли рабочие и стали разбирать этот старенький, примитивный, малозвучный орган. Стучали, суетились. Что-то увозили и что-то привозили в больших ящиках с меткой жижковской фирмы «Э. Ш. Петр». Все лето в храме шла работа. Прерывалась она лишь на время богослужения. Наступил день рождения Дворжака, и в памятной книге школы в деревне Тршебско появилась запись: «Известный композитор маэстро д-р Ант. Дворжак подарил здешнему храму господнему новый орган, который был 8 сентября освящен и передан для использования по назначению». А рукой Дворжака дальше было написано: «И я играл на органе! Ант. Дворжак».

Дворжак наслаждался отдыхом на даче. В это лето были сочинены только Юморески — восемь пьес для фортепиано. В некоторых из них использованы темы, предназначавшиеся для оперы о Гайавате (седьмая Юмореска, существующая во всевозможных обработках, пользуется особенной популярностью). А тем временем в Праге шла битва между музыкальными организациями за право первыми устроить осенью авторский концерт из произведений Дворжака. Камерной музыки это не касалось. Квартет, организованный Виганом еще до отъезда Дворжака в Америку (в него входили Карел Гофман — первая скрипка, Сук — вторая скрипка, Недбал — альт, и ученик Вигана Отто Бергер — виолончель), известный вначале просто как квартет консерватории, успел завоевать широкую популярность и стал называться Чешским квартетом. А с тех пор как за пульт вместо тяжело больного Отто Бергера сел сам Виган, ансамбля, равного этому квартету, в стране не было. Поэтому вопрос с организацией концерта из камерных произведений Дворжака решился просто, и он успешно прошел в Рудольфинуме 28 сентября.

А вот с исполнением симфонических вещей дело обстояло сложнее. «Умелецка беседа» и молодая Чешская филармония ревностно оспаривали право первенства. Это походило даже на склоку, вынесенную на страницы газет. В результате «третьим радующимся» оказался Национальный театр, проявивший большую оперативность. Пока конкуренты спорили, театр силами своего оркестра и солистов устроил 12 октября из произведений Дворжака и под его управлением торжественный концерт, во втором отделении которого впервые в Праге прозвучала симфония «Из Нового Света». В темпераментном исполнении автора симфония эта доставила огромное удовольствие и слушателям, и исполнителям. На долю композитора выпал настоящий триумф.

Между тем Жанетта Тэрбер прилагала усилия, чтобы вернуть Дворжака в Нью-Йорк. Снова в ход пошли «долларовые аргументы», а устоять против них было не легко. Проведя приемные экзамены в консерватории, Дворжак поздней осенью, сердясь на судьбу и ворча, поехал в Америку, предупредив, что делает это последний сезон и весной окончательно вернется в Прагу. С ним отправились только жена и младший сынишка Отакар — дабы два сорванца в доме не изводили своими шалостями бабушку Чермакову и кроткую Отилию.

Как и первые два года, Дворжак в Нью-Йорке добросовестно выполнял все обязанности согласно договору, но энтузиазма в нем уже не было. От него ждали оперу о Гайавате, а он почему-то не сочинял ее. Успехи концертов его мало радовали, хотя по-прежнему Дворжак никак не мог пожаловаться на невнимание американских слушателей и прессы. Его произведения постоянно включались в программы выступления того или иного оркестра или объединения, им отводились отдельные вечера. Фа-мажорный квартет за один год был исполнен бостонцами пятьдесят раз! Разве это не успех? Нью-Йоркская филармония избрала Дворжака своим почетным членом и вручила ему соответствующий диплом. А Дворжак все больше отдалялся от окружавших, уходил в свои мысли и переживания, ждал писем от детей, спешил в гавань к приходу корабля из Европы и вместе с женой считал дни до отъезда.