Антология зарубежного фантастического рассказа - [12]

Гордон улыбнулся. Анна не поддавалась унынию, не впадала в тоску, хотя была безнадежно влюблена в Мерсера и при этом не знала, где тот живет, где работает, какая опасность ему грозит. Знала только одно: когда Мерсер рядом, ей хорошо, она счастлива, она живет настоящей жизнью. И этого было достаточно. Муж Анны понимал, что происходит, но хотел жене только счастья, а ее такая ситуация мучила беспрестанно — она знала, как ему больно, и ничего не могла с собой поделать.

Гордон в задумчивости вытянул губы трубочкой и перечитал одно из писем. «Дорогой мой, я так не могу. Я действительно больше не могу. Я мечтаю о тебе, вижу тебя в каждом прохожем на улице, слышу твой голос каждый раз, когда снимаю телефонную трубку. Когда мне кажется, что я слышу твои шаги, ладони мои становятся влажными, и я вся горю. Ты мне снишься. И сегодня я спросила себя: «Что со мной происходит?» Разве я глупая школьница, влюбившаяся в звезду телеэкрана? Мне уже двадцать шесть! Я собрала все твои бумаги, сложила в коробку, начала писать адрес, но когда выводила номер абонентного ящика, меня вдруг разобрал смех. И в самом деле, разве можно посылать прощальное письмо на абонентный ящик? Вдруг ты не сможешь забрать его вовремя и письмо в конце концов вскроет почтовый инспектор? Мне совсем не хочется, чтобы мои мысли доставляли удовольствие такому типу. Они, эти инспектора, ты же сам знаешь, все серые и высушенные, словно мумии. Так что уж пусть развлекаются за счет кого-нибудь другого. И еще я подумала: что, если они расшифруют твои загадочные закорючки и откроют тайну Вселенной? Разве заслуживает кто-то из них такого дара? Нет! И я снова спрятала все у (вырезано) в сейфе…»

«Мерсер отнюдь не «таинственный незнакомец», — подумалось Гордону. На самом деле это определение больше подходило для другого человека — того самого неизвестного, в чьем сейфе хранились бумаги Мерсера. Кто он? Гордон покачал головой, раздумывая над сложившимся треугольником, и продолжил чтение: «… а потом пришел (вырезано), и я расплакалась у него на груди. Он повел меня обедать, и оказалось, что я ужасно голодна».

Гордон рассмеялся, положил письма на кофейный столик, откинулся на спинку кресла и, заложив руки за голову, стал разглядывать потолок, который давно уже нуждался в побелке.

* * *

Следующие две недели он работал над письмами и образцами почерка Мерсера. Фотографировал, увеличивал фрагменты, выискивая признаки слабостей или болезней. Затем закодировал письма и ввел в компьютер, запустив программу, специально им разработанную, чтобы выискивать необычные сочетания, комбинации элементов письма, характерные для иных стран или регионов, — вообще все привлекающее внимание или открывающее ему что-то новое. Про Мерсера Гордон решил, что тот родился в пробирке и никогда не выбирался из класса или лаборатории до тех пор, пока не повстречался с Анной. Сама она была родом со Среднего Запада. Очевидно, из небольшого городка где-нибудь в окрестностях Великих Озер. Имя, старательно вырезанное из всех писем, состояло из шести букв. Один раз Анна упомянула, что ходила на открытие выставки, но фамилия художника тоже оказалась вырезанной. В ней было девять букв. Даже без отзывов о художнике Гордон понял, что работы произвели на Анну сильное впечатление — это чувствовалось по почерку. Он измерял расстояния между словами, определял размеры букв, углы наклона, пропорции и сочетания всевозможных элементов. В каждой черточке ощущались изящество, ритм. Соединенные словно в гирлянды буквы — открытые, доверчивые — означали, что Анна человек честный. Тоненькие связующие нити — слова будто нанизывались на них — свидетельствовали о скорости письма и развитой интуиции.

По мере продвижения работы записи Гордона пополнялись новыми развернутыми характеристиками, и портрет Анны начал оживать.

Сделав предварительную оценку почерка Мерсера, Гордон к нему больше не возвращался. Все ясно — ученый, технарь, точный и безупречно честный, гениальный, немного заторможенный, крайне замкнутый, типичный одиночка. В его характере чувствовалось что-то знакомое.

Когда Рода пришел за результатами, Гордон решил, что уже знает об этих двоих больше, чем могла бы рассказать о каждом из них родная мать. Хотя, конечно же, он по-прежнему не знал, как они выглядят, или где сейчас Анна, или где находятся бумаги, которые она прятала в сейфе мужа.

Пока Рода проглядывал отчет, Гордон внимательно наблюдал за его реакцией. За окном — серая пелена дождя. Воздух казался густым и липким.

— Это все? — требовательно спросил Рода, ознакомившись с заключениями.

— Да.

— Мы проверили все выставочные залы в штате, — сказал Рода с недовольной гримасой на лице, — но так и не нашли эту женщину. Кроме того, у нас есть доказательства, что Мерсер просто не мог проводить с ней столько времени, сколько получается по письмам. Очевидно, нас разыграли. И вас тоже. Вы уверяете, что Анна честная, высоконравственная женщина, а мы убеждены, что она чей-то агент. Подцепила его на крючок и выманила бумаги, а сами письма — не более чем подделка. Все до единого!

Гордон покачал головой.