Антология средневековой мысли. Том 1 - [123]

.

Может быть, наиболее ярко эта проблемная ситуация отражена в сен-викторской школе и особенно в произведениях Гуго Сен-Викторского, ставшего в 1138 г. главой этой школы после смерти ее основателя, Гильома из Шампо. К этому времени схоластика в традиционной классической форме уже подошла к пику своего принципиального содержательного развития, поэтому вставала проблема открытия новых горизонтов и путей мышления. И Гуго был одним из первых, кто пытался, не отбрасывая схоластическую модель исследования Бога, мира, человека и бытия в целом, выйти к новым, жизненно важным богословским формам. Но проявилось это не в создании какого-то революционного трактата (в конце концов, недаром юноша из знатного фламандского рода получил классическое по тем временам образование в Хаммерслебенском монастыре, продолжив его в Париже — центре схоластического философско-теологического образования), а в осуществленной энциклопедической систематизации схоластической структуры знания. Энциклопедический принцип Гуго гласил: «Учись всему, и ты потом увидишь, что ничто не бесполезно».

Произведение «Дидаскалион, или Семь книг назидательного обучения» (Eruditionisdidascalicaelibriseptem), написанное в 1120-х гг., было предназначено научить последовательному овладению самыми разными науками, цельность которых была связана с тем, что все они вытекали из философии и воплощали, каждая по-своему, всю полноту гармоничной системы мироздания. Это была уже более подробная систематизация наук по сравнению с привычным делением знания на тривиум (грамматика, диалектика, риторика) и квадривиум (арифметика, музыка, геометрия, астрономия). Но, помимо этих, бесспорно, важных частей, Гуго, и в этом одна из его принципиальных отличительных черт, уделяет большое внимание механике (включавший в себя такие эмпирические науки, как сукноделие, медицина, агрикультура и др.) и практике, разделяемой им на индивидуальную, частную и общественную. Таким образом, в этом произведении, очень популярном вXII-XIII вв. (об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что до нас дошло более 1300 его латинских списков), мы обнаруживаем выверенную дидактическую модель схоластического образования, использующую, конечно, философскую концепцию, но не столько для новых фундаментальных исследований и размышлений, сколько для систематизации уже закрепившихся установок и подходов в схоластической методологии знания.

Однако сам Гуго стремился создать гармоничный союз мистической и схоластической теологии. Наряду с мистическими вдохновениями, он был в значительной степени подвержен и традиционно схоластическим веяниям: отдавая предпочтение переживанию экстатического восхищения Божественным откровением, он при этом увлеченно доказывал бытие Бога методами силлогистики и рассудочной схоластики, развивая на их основе теодицею. Такое соединение мистики и схоластики нашло свое яркое выражение в трактате «О соединении тела и духа» (Deunionecorporisetanimae).

Гуго Сен-Викторский не ограничивался в своем творчестве схоластической дидактикой и схоластическим способом мышления. Влияние Аристотеля на ход его построений было существенным, но, пожалуй, более определяющей являлась связь с мистической традицией Дионисия Ареопагита и Августина. Комментарии Гуго на «Небесную иерархию» Дионисия Ареопагита (CommentariainHierarchiamcoelestemS.DionysiiAreopagitae) поражают своей глубиной, а подробнейшее исследование учения Августина, позволившее ему осуществить фундаментальный богословский синтез — прежде всего в диалоге «О таинствах закона естественного и закона писанного» (Desacramentislegisnaturalisetscriptae), — сказывается практически во всех его работах, включая такие основополагающие, как «О таинствах христианской веры» (DesacramentisChristianaefidei), «О призрачности мира» (Devanitatemundi), «О плодоношении души и тела» (Defructibuscarnisetspiritus).He случайно Гуго называли Новым Августином (AlterAugustinus). Мистическая теология Гуго основывается па том, что даже несмотря на первородный грех, человек сохраняет память о Боге, и эта память есть источник его спасения, его возвращения к Богу. На пути же этого спасительного для человека припоминания духовная жизнь включает в себя теоретическую и практическую составляющую, т. е. предполагает знание и добродетель. Целью же такого припоминания является достижение опыта, непосредственного мистического единения с Богом и обретение божественного созерцания. И хотя теоретические и практические пласты неотъемлемы друг от друга на пути к этой цели, но они имеют свои особенности. Так, теоретико-спекулятивный уровень духовной жизни состоит из трех ступеней: первая — символическое знание, вторая — рассудочное знание, третья — мистическое знание. Практический же уровень включает в себя чтение, размышление и главное — молитву, которая в конечном счете и приводит к мистическому созерцанию в любви (илиscientiaamorosa). Сам Гуго понимает такое созерцание как преображение разума человека Божественным светом любви, что позволяет ему в ясном и радостном видении усматривать глубину единства бытия. Конечно же, такое созерцание есть дар бесконечной любви Бога, и в этом смысле оно есть то высшее, к чему может стремиться и о чем только может мечтать человек; но при этом Гуго считает, что определенный, менее совершенный, вид созерцания достижим и благодаря истинам науки и философии