Антология современной швейцарской драматургии - [15]
ЭРИКА. Последние слова я не поняла.
КАРЛ. Ничего страшного. Это не имеет значения. Спокойной ночи.
Эрика продолжает говорить, но сигнал автобуса заглушает ее голос.
Что ты сказала?
Эрика что-то говорит, но сигнал автобуса заглушает ее голос. Карл качает головой.
ЭРИКА(кричит). Помоги мне, Карл, прошу тебя, помоги!
КАРЛ. Я узнал тебя, когда Герман выволакивал тебя за волосы из автобуса. Не по лицу, лица я не видел, да по лицу тебя и не узнать.
ЭРИКА. Что ты имеешь в виду.
КАРЛ. И я подумал: если это та Эрика, которую ты знаешь, то она наверняка села не в тот автобус.
ЭРИКА. Карл, пожалуйста, посмотри на мою руку.
КАРЛ. И если она села не в тот автобус, то Герман отведет ее сейчас за ближайшую елку, чтоб свернуть ей шею.
ЭРИКА. Герман сломал мне руку, Карл, поломал пальцы.
КАРЛ. Помоги ей, подумал я. Ты же ее любишь. Ты же не хочешь, чтобы этот человек что-нибудь с ней сделал. В конце концов, ты какое-то время был ей почти отцом.
Из-за Эрики ты дольше оставался с ее матерью, чем тебе хотелось.
ЭРИКА. Этого я не знала.
КАРЛ. А я никому об этом и не говорил. Потому что я слишком труслив. Я вообще очень труслив. Трусость у меня в характере, и если я уберу ее оттуда, то моя личность рухнет как карточный домик. Твоя мамашка мне давно опротивела. Для меня она была слишком стара. Поначалу это меня привлекало. Она старилась неплохо, в самом деле неплохо.
ЭРИКА. Я не хочу об этом слышать.
КАРЛ. Ее золотой возраст был бы серым, если б рядом не расцветала ты. Ты не отказывала себе ни в чем. Однажды ты так нажралась, что заблевала весь туалет в три часа утра. Тебе было по фигу. Я все вытер той же ночью, стараясь не шуметь и торопясь, чтобы твоя мать ничего не заметила. Хотел разделить с тобой тайну. А тебе было по фигу. Ты только посмеялась, когда я решил, что тебе будет стыдно перед твоей матерью. Ты и стыд. Замечательно.
ЭРИКА. Я не хотела тебя обидеть.
КАРЛ. Не извиняйся. Тебе это не идет. Я любил ощущать весь груз отцовской ответственности. В мужчину это вселяет бодрость. Я мог быть с тобой строгим, не опасаясь, что это принесет какую-то пользу. Я действительно волновался за тебя. Прекрасно. У тебя не было того, что называют ответственным обращением с наркотиками.
ЭРИКА. С этим я давно распрощалась.
КАРЛ. У тебя ничего нет с собой. Крамер мог бы кое-что употребить. Я заплачу, если уж на то пошло. Слышать его мне больше невмоготу. А ты ядреная. Упитанная. Немножко скучноватая. В своем наряде. По правде говоря, даже очень скучная. Я имею в виду, в сравнении с той Эрикой, которую я когда-то знал.
ЭРИКА. Я изменилась.
КАРЛ. Стала другим человеком.
ЭРИКА. Вообще человеком. Почему ты молчал, вот сейчас, в автобусе.
КАРЛ. Я не молчал. Во мне звучал крик души. Встань с твоего мягкого кресла, возьми хама за грудки, Эрике опять нужна твоя помощь. Я делал все, чтобы этот крик вырвался наружу. Не получилось. После чего я мог лишь открывать, закрывать и вновь открывать пепельницу в подлокотнике. И прислушиваться к хрипу Крамера. При каждом вдохе и выдохе думал, это его последний. Но за ним следовал еще один. И о нем я думал, что это последний. Так на кухне капает кран, и ты слушаешь его капёль до рассвета. Я знал, что он тебя убьет. И все же не вышел из автобуса.
ЭРИКА. Но в конце-то концов вышел.
КАРЛ. Потому что надо было отлить. А не ради тебя.
КАРЛ. Рука-то болит.
ЭРИКА. Немножко. И выглядит забавно, не находишь.
КАРЛ. Боль еще появится. Позже.
ЭРИКА. Ты мне поможешь.
КАРЛ. Не хотелось бы.
ЭРИКА. Это был бы хороший повод проявить мужество.
КАРЛ. Ты меня неправильно поняла. Сейчас не время заботы о других или любви к ближнему. Это относится и к нашей ситуации. Мне нравится быть трусливым. (Водитель продолжает сигналить.) Спокойной ночи.
ЭРИКА. Карл.
КАРЛ. Почему бы тебе просто не сбежать.
ЭРИКА. Не могу.
КАРЛ. Сбежать можно всегда. Поверь мне. Я в этом деле поднаторел.
ЭРИКА. От Бога я сбежать не могу.
КАРЛ. От Бога.
ЭРИКА. Сбежать не могу.
КАРЛ. Не вздумай сказать.
ЭРИКА. Сказать что.
КАРЛ. Что ты.
ЭРИКА. Да.
КАРЛ. Как это называется.
ЭРИКА. Принять веру. Я обрела Бога. Или Бог обрел меня.
КАРЛ. Не верю. Они заманили тебя в свои сети. Тебя, Эрика, заманить невозможно.
Водитель дает долгий сигнал.
ЭРИКА. Я хочу все объяснить Герману. Господь поручил мне отправиться в Ченстохову, к Черной Мадонне, в День святой Софии.
КАРЛ. И потом.
ЭРИКА. Больше я ничего не знаю.
КАРЛ. Что тебе там делать.
ЭРИКА. Не знаю.
КАРЛ. И как Он тебе это поручил.
ЭРИКА. Появился ангел, громко и внятно возвестил мне об этом. Господь сказал: иди в Ченстохову, к Черной Мадонне, в День святой Софии, иначе быть большой беде.
КАРЛ. Ангел.
ЭРИКА. Ангел.
КАРЛ. С крыльями.
ЭРИКА. Я не всматривалась. Я испугалась. Его голос был подобен.
КАРЛ. Погоди. Попробую отгадать. Его голос был подобен грому.
ЭРИКА. Подобен шепоту. Да, шепоту, такому нежному, такому ласковому. Что он проникал сквозь все поры в моей коже, сквозь глаза, зубы, сквозь мою задницу, голос был во мне, Карл, во мне.
КАРЛ. Был ли он хотя бы белым, твой ангел.
ЭРИКА. Он не имел цвета.
КАРЛ. Не имел цвета.
ЭРИКА. Нет, не имел.
КАРЛ. Все в мире имеет какой-нибудь цвет.
