Антология современной французской драматургии. Том I - [55]
КАМОЭНС. Вот вам и «ля». Бетховен дал нам «ля».
МИЛЬТОН. Если б ля только. Там и обертоны. Разрешите-ка. (Ударяет Бетховена смычком.)
>Снаружи стучат.
О нет! Что за напасть!
КАМОЭНС. Как тут у Шварцев все интеллигентно! Жлобье! Если даже Бетховен не имеет права издать звук, то это уже совсем!
МИЛЬТОН. Жлобы поганые!
КАМОЭНС. Жлобы!
МИЛЬТОН. Жлобы!
КАМОЭНС. Давайте, не стесняйтесь! Вам что-то не по нраву, так идите сюда! У нас тут Бетховен валяется, зайдите, подберите его! А то мы не знаем, как.
>В дверь стучат.
Войдите!
МИЛЬТОН. Сказали вам, войдите! Либо мы выйдем на пару слов!
КАМОЭНС. Боже, как тяжело.
МИЛЬТОН. Боже, как мне все это надоело.
>Пытаются водрузить на место Бетховена, придерживая его один за голову, другой — за основание бюста.
>В дверь снова стучат.
Бум-бум-бум-бум! Ха! Это сверху, по-вашему, да? Бум-бум-бум-бум?
>Ставят бюст на место. Мильтон прислушивается, пытаясь определить, откуда доносится стук. «Бум-бум-бум-бум!»
КАМОЭНС. Стучат в дверь.
МИЛЬТОН. Эй!
>Отходит от двери.
КАМОЭНС. Испугались?
МИЛЬТОН. Почему это?
КАМОЭНС. Когда человек вот так вот говорит: «Эй!» — и пятится…
МИЛЬТОН. А что я должен был, по-вашему, сказать, когда пятился? «Уй»? «Тс-с-с»? «Паф»!
КАМОЭНС. Нет.
МИЛЬТОН. Не я испугался, что сюда войдут, это они боятся войти. Вот. Потому и не входят.
КАМОЭНС. Как же! Я тоже недавно попытался было выйти.
МИЛЬТОН. Это не одно и то же — войти и выйти. Более того, это прямо противоположные действия.
КАМОЭНС. И не смог.
МИЛЬТОН. Что значит «не смог»?
КАМОЭНС. А вы попробуйте.
>Стук.
МИЛЬТОН. Стучат.
КАМОЭНС. Тем более.
МИЛЬТОН. Почему это мы не можем выйти?
КАМОЭНС. Может, и можем.
МИЛЬТОН. Вы просто не умеете пользоваться дверью, и все дела.
КАМОЭНС. Возможно.
МИЛЬТОН. Ага.
КАМОЭНС. Это турникет. Ни толкать, ни тянуть на себя, ни даже раздвигать такую дверь нельзя — только вращать. Дверь. Вращать ее вертушку. Попробуйте!
Я лично играю на виолончели, а не на двери. Как ни крути.
МИЛЬТОН. Ну а я пи-пи хочу, ясно? И если эта дверь не откроется, будьте уверены, что — ну, не знаю, что — но я это сделаю.
>В дверь колотят.
Да что ж такое!
КАМОЭНС. Может, это Шварц.
>Стучат.
МИЛЬТОН. Да что ж такое! Подождите минутку. (Легонько поворачивает дверь.) Я же вам сказал — все из-за вас. Надо просто знать, как за нее взяться! И дверь откроется…
Ах, Камоэнс, Камоэнс! Ох уж мне эти интеллигенты… а?
>Камоэнс, Тиррибуйенборг
>Дверь поворачивается, Мильтон выходит направо, и в ту же минуту слева входит Тиррибуйенборг. Он в шляпе, но ботинки держит в руке, а брюки висят у него на сгибе локтя. Вспышки молнии, гром.
ТИРРИБУЙЕНБОРГ. Бьет как из бедра!
>Где-то стучат.
Зарази меня гром! Плюх, плюх и блюх! (Здоровается с Камоэнсом.) Сдрасьте, мушье.
(Представляется.)
Эмиль.
Вы охенрели свосем, неда? Охенрели от майн санкюлотт, аминь! На моей крюке! Я пояснирен.
Вы навринюка замечовали скока туттокрук сфекальных пулей? Свекла тат и тум. Сахерная свекла. Сабо самой тута имаются торопинки для «променадов при луне», скока хош! Но моей невпервей перодолить нопрулам прям по свекле. Так оно быстрей. А когда такая везде мокрица, я обычайно нараз деваю шарывары. Ну и майн носки несноски унд майн обувалка и все васще. Моя-та есть мушик прустой. (Смеется.)
>Стучат. Он в ответ подмигивает.
У-юй! (Продолжает свою речь.)
Йа-то не выше мыши вскармлялся посередь всякояких пужланов. Ад патера к сынку! Традисьон! Интегрально! Майн семейка, попа и мума, гросмутер унд майн благоверная, унд эль чудила майн засренка, и все такое, тутти и фрутти, тотальски высращивают и пропуливают свеклу наших прыщуров, тусаму свеклу што вы зыряйте куна ни кидь энд ад ностра эбоха. Культиварят алла загребала унд алла копала энд алла вырывала до кучи. Моя вылупалась из подметариев. Из хлюмпен-подметариата. А вы знайте знайте знайте: майне гросс-гросс мутер, из Свеклов, в тыща пядь сот дневяносто съестном году — сто лет в объед — ее попы той поры спулили жувчиком на коздре, с жиру с палу, и нетути, ори все гонем, как колтунью. Она была колтуньей, майн гросбабка. Иа ее не зазнавал, но мне шпрехнули. Традисьон. Я вприсест с прицелью надейватен свои шурымуры. (Перекидывает чемоданчик с инструментами через перегородку.)
>Раздается странный звук. Тиррибуйенборг садится и погружается в размышления.
КАМОЭНС. Где это вы язык учили?
>Тиррибуйенборг не отвечает. Он вообще никогда никому не отвечает.
(В некотором ужасе). А вот я сейчас узнаю, что скрывается за перегородкой. (Встает на пианино, заглядывает за перегородку и спускается.) Все, я знаю.
>По выражению его лица нельзя догадаться, что он там увидел. Он спокойно поправляет монокль.
Мильтон! Мильтон!
>Слышно, как вверху справа танцуют под еле слышные звуки музыки. Потом все смолкает и гремит гром. Камоэнс толкает дверь вправо, но не выходит, так как в этот момент слева появляется Гийом, а за ним Анжелика.
>Гийом так нагружен, что вот-вот потеряет равновесие. Он останавливается спиной к нам, лицом к Анжелике, которая застыла, едва переступив порог. Камоэнс крутится вокруг них, потом усаживается за свой пюпитр, с виолончелью в руках.
>Камоэнс, Тиррибуйенборг, потом
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге представлены произведения школы «нового романа» — «Изменение» (1957) М. Бютора, «В лабиринте» (1959) А. Роб-Грийе, «Дороги Фландрии» (1960) К. Симона и «Вы слышите их?» (1972) Н. Саррот.В лучших своих произведениях «новые романисты» улавливают существенные социальные явления, кризисные стороны сознания, потрясенного войной, бездуховностью жизни и исчерпанностью нравственных ориентиров, предлагаемых буржуазным обществом.
В книгу известной французской писательницы Натали Саррот (она родилась в 1900 году в России, в городе Иваново-Вознесенске) вошли: автобиографическая повесть "Детство" (1983) и роман "Золотые плоды" (1963), яркий пример нового направления в европейской литературе, "нового романа", одним из основоположников которого она и является. "Новый роман" отразил состояние сознания человека XX века, пережившего сложнейшие, часто трагические повороты социально-исторического развития, крушения устоявшихся взглядов и представлений в силу появления новых знаний в различных областях духовной жизни (теория относительности Эйнштейна, учение Фрейда, художественные открытия Пруста, Кафки, Джойса), которые заставляли радикальным образом пересматривать существующие ценности.
Во 2-й том Антологии вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX — начале XXI века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1970–2006 годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.
В Антологии современной британской драматургии впервые опубликованы произведения наиболее значительных авторов, живущих и творящих в наши дни, — как маститых, так и молодых, завоевавших признание буквально в последние годы. Среди них такие имена, как Кэрил Черчил, Марк Равенхил, Мартин МакДонах, Дэвид Хэроуэр, чьи пьесы уже не первый год идут в российских театрах, и новые для нашей страны имена Дэвид Грейг, Лео Батлер, Марина Карр. Антология представляет самые разные темы, жанры и стили — от черной комедии до психологической драмы, от философско-социальной антиутопии до философско-поэтической притчи.