Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 - [2]

Вообще они были друзья закадычные. Совпадали вкусы, интересы, взгляды. Оба очень уважали Цветкова, но — между собой — чуть-чуть подсмеивались. Цветков был старше и по званию, и по должности, и по возрасту.

— Кражонка? — переспросил Цветков, усмехаясь. — Это как посмотреть. Там, милый, украли портсигар. Самого этого… Достоевского.

— Ого! Историческая ценность! — заинтересованно воскликнул Откаленко, подаваясь вперед, к Цветкову. — В скупку не понесут.

— Достоевским на Западе очень интересуются, — авторитетно сообщил Виталий. — Повышенный, я бы сказал, интерес. В связи с творчеством. Там мистику всякую любят.

— А много ли у Достоевского мистики? — живо повернулся к нему Откаленко. — Величайший реалист.

— Ну, с налетом, что ли… «Бесы», например.

Виталий был настроен миролюбиво.

— Здравствуйте! Это вещь реакционная. Да! Но мистики там…

— Вот вы об этом и потолкуйте, — снова усмехнулся Цветков. — А о скупке пока рано.

Стоял первый весенний день. После холодных, промозглых ветров и унылых, мокрых снегопадов, в которых больше было дождя, чем снега, впервые солнце, по-весеннему теплое, залило до краев улицы, до самых высоких крыш, захлестнув сверкающим теплым золотом стекла окон. К середине дня уже высохли мокрые мостовые, лишь из-за дворовых оград и подворотен сочились тонкие ручейки, перечерчивая пыльно-серые тротуары. Прохожие выбирали лишь солнечную сторону улиц и шли чуть разомлевшие, невольно замедляя шаг.

В машине стало душно, и Виталий, прежде чем закурить, опустил прогретое солнцем стекло.

— Знать бы, что в этот музей поедем, хоть просмотрел бы сочинения, освежил в памяти, — сказал он. — Неудобно как-то.

— А! Не на семинар едем, — махнул рукой Откаленко и тоже полез за папиросами. Но вместо них он вытащил какую-то бумажку, развернул ее и горестно вздохнул. — Рецепт Алка дала. И конечно, забыл. Черт его знает. Аптека напротив, сто раз мимо прошел.

— Кто у тебя захворал? — не поворачивая головы, спросил Цветков.

— Димка, кто же еще… У него одного гланды остались. Из всей семьи. Говорят, рано вырезать. Года три надо еще ждать. За это время Алка мне всю плешь проест с этими рецептами.

— Пусть сама берет. Мать все-таки, — беспечно заметил Виталий.

Откаленко многообещающе усмехнулся.

— Погоди. Я тебе этот совет еще припомню. Не век тебе холостым ходить.

— Не волнуйся. Я под каблук не попаду. Дудки! И вообще, — Виталий сладко потянулся, — погожу. Не к спеху.

Цветков между тем с неудовольствием думал о том, что эта кража к концу квартала подвернулась совсем некстати. Раскроешь ее не скоро. Обычный вор в музей не полезет, это факт, а необычный… доберись до него. «Повиснет» кража. И будут ему «есть плешь», как выразился сейчас за его спиной Откаленко. А квартал «подбивается» и так неважно. Он представил себе хмурое, недовольное лицо Свиридова. «Бухгалтер, а не оперативный работник», — подумал Цветков. Но мысль о Свиридове возникла и исчезла. Где-то замаячила мысль о Шурке, но, не прояснившись, исчезла тоже. И Цветков с удовольствием, со жгучим, как всегда, интересом вернулся к первой мысли: да, обычный вор в музей не полезет. Что ему этот портсигар! Интересно!..

Цветков был прирожденный оперативный работник. Пятнадцать лет в уголовном розыске! Сотни дел прошли через его руки. Сотни людей. Кажется, можно устать, может все надоесть. Ан нет! Дела не повторяются. Конечно, есть аналогии. Но ни одно дело все-таки не похоже на другое. А это… Вор понимает, что крадет. Значит, знает цену этому портсигару. Вон Лосев сказал, на Западе Достоевского ценят… И заспорили о «Бесах». Это сочинение Достоевского. Но Цветков его не читал. Не пришлось. А эти двое читали. И Цветков почувствовал легкий укол зависти. Можно, конечно, показать им, что дело не в том, чтобы читать сочинения Достоевского, что они еще многого не знают из того, что знает он, Цветков. Так бы сделал сейчас Свиридов. Но так делать нельзя. Сначала надо бы прочесть этих самых «Бесов». Название тоже! А ребятки у него ничего, упрямые, с головой и с желанием работать. О своих ребятах Цветков всегда думал с удовольствием. Да и в этом деле… Тут придется побегать, подумать. Вот ведь свалилось! И в конце квартала!

Мысли вернулись к исходной точке, и Цветков, чуть заметно тряхнув головой, прогнал их и стал смотреть в окно.

Машина промчалась мимо гигантской колоннады театра и, обогнув квартал, остановилась у старинной железной ограды. За ней виднелся желтый трехэтажный больничный корпус. Крыло его торцом выходило на улицу. На желтой стене была прибита большая мемориальная доска, сообщавшая, что здесь, в этом доме, родился великий писатель.

У края тротуара стоял, сильно накренившись, фонарный столб, лампочка вверху была разбита, на тротуаре возле него сохранились темные, словно графитные, следы широких узорчатых протекторов.

— Кто-то со столбом поцеловался, — усмехнулся Виталий, вылезая из машины. — Явно грузовая.

Сидевший неподалеку на скамейке старичок в мятой шляпе и теплом ярко-красном шарфе ворчливо и словоохотливо пояснил:

— Мальчишек за руль сажают. Он вчера как врезался, так даже задний ход дать не мог. Ошалел совсем. Нешто это дело? В наше-то время кого за руль сажали? Бывалоча…