Антология советского детектива-4 - [1142]

Шкаликова произвела на меня впечатление женщины серьезной и выдержанной. Если ее предупредить, она смогла бы переиграть Раскольцева, она хитра, умна.

Вопрос! А пойдет ли к ней Раскольцев, не получив от нас ее адреса или, по крайней мере, подсказки, где ее искать? Раскольцев — не пойдет! Но все равно кто–то обязательно к ней явится.

Примешивалось ко всем этим вопросам и множество других тонкостей.

Взять хотя бы и такую деталь.

Я уже рассказывал о старшем лейтенанте Колобкове. А вдруг он тогда на допросе обронил, что протоколы он отправляет в архив на вечное хранение? Стало быть, если мы теперь скажем, что протоколы уничтожены, это может вызвать подозрение у Раскольцева. Это сейчас совсем ни к чему. Не исключено, что Раскольцев каким–то образом мог проверить, что протоколы целы.

Все, словом, сходилось на том, чтобы его допустить к Шкаликовой.

Можно было потянуть с ответом, посмотреть, связывает ли свой отъезд Сальге с окончанием проверки, которую начал Раскольцев.

Однако после раздумий мы решили не тянуть…

Я разыграл из себя очень обязательного пациента. Через два дня я позвонил Раскольцеву и сообщил ему по телефону, что протоколы я видел, что в них побег группы, в которую он входил, выглядит героическим, что жива жена Шкаликова, а сам он лет пятнадцать тому назад умер…

Прошло еще два дня, и Раскольцев появился в подмосковном городке. И не один. Он приехал на своей машине, на автобусе приехал Сальге. Аккуратно подчищал свои следы.

Но и Шкаликова была готова к этому визиту. Дочь она отправила к родственникам в Москву, Раскольцева встретила поначалу настороженно. Очень неохотно, с заметным для него сопротивлением втягивалась в разговор. Он назвался. Объяснил, что ее муж помог ему бежать из плена. Теперь вот, дескать, решил он о нем вспомнить и написать книгу. Она могла бы о нем рассказать. Он же герой, самый настоящий герой!

— Какой же он герой? — остановила его Шкаликова. — Всю войну в плену просидел…

— И в плену себя люди по–разному держали! — пояснил Раскольцев. — Он не только о себе думал, но и о других…

Он рассказал, как они убежали, какой это был риск, как убили немецкого автоматчика.

— Рассказывал он мне это… — отвечала Шкаликова. — И вас вспоминал… Говорил, что доктором стали… Все собирался к вам ехать лечиться… Не собрался… Утонул… А героем не был… Работал по счетной части да дачным сторожем… Жалела я его… Так и не выбился из нужды… Жизнь ему плен поломал… А может быть, и родился неумехой… Я его откуда же знала? Только поженились, а вот и война!

Выдержала испытание. Провела все так, как нам было нужно. Раскольцев распрощался с ней, оставив ей в подарок шерстяной платок.

Пока шел у них в доме Шкаликовой разговор, Сальге дважды прошел мимо дома и сел на автобус. Сошел на остановке на полпути к Москве. Раскольцев ехал на машине. Сальге поднял руку, проголосовал. Раскольцев посадил его к себе в машину.

Их разговор известен нам с протокольной точностью. Это была их последняя встреча.

Сальге спросил:

— Есть какие–нибудь признаки, что она знает о его смерти?

— Никаких! — твердо ответил Раскольцев.

— Не знает она о нем… Хорошо! Не испугалась?

— Такую гражданочку не испугаешь! Вам это не понять! Русская баба! С юморком она смотрела на своего супруга… Терпела, и все…

— Пятнадцать лет прошло… Может быть, уже и забыла его?

— В герои его не зачисляет… И забыть, конечно, забыла… Похоже, что и вспоминать ей все это неприятно…

— Каков Дубровин, ваш пациент? Контакты с ним возможны?

— Как видите, возможны… Но я не хотел бы их продолжать. Это люди осторожные, тренированные…

— Пока не продолжайте… Я попытаюсь узнать, что о нем известие. Если он был в Германии в годы войны, то следы его могли остаться… Тогда будет ясно, как с ним себя держать… Больше к нему не напрашивайтесь…

— Надо бы проверить, как прошла версия с Притыковым.

— Ни в коем случае… Это элементарная ошибка. Не счесть, сколько преступлений раскрыто именно на том, когда начинали вот так проверять… Притыков со Шкаликовым не совместились. Для меня это очевидно… А для вас это главное… Гарантирую, вам, доктор, что личность его установить могли только по документам… Все было точно рассчитано… Казанского я проводил… Он трусил… Но все прошло чисто… Если бы за ним было наблюдение, я заметил бы… И его связной — не мальчик…

Теперь с генералом… — продолжал Сальге. — Не торопитесь! Беседа на веранде просмотрена нашими. Вопросы ваши поставлены слишком прямо… Чем дольше вы не будете задавать вопросов, тем лучше… Всячески его привяжите к себе. Пока на этом этапе укрепление знакомства, запись всех ваших с ним разговоров… События сами что–нибудь подскажут… Вы вошли в разряд очень ценных сотрудников… Сегодня я могу с вами уточнить наши расчеты… Что вас устроит? Вся сумма на руки или часть в заграничном банке?

— Все в заграничном банке и в валюте…

— Расходы на организацию дела в русских рублях здесь! Нас интересуют прежде всего средства связи, его службы. Это большая тайна, и ее оберегают. Если вы что–то получите из этой области, конечно, не сейчас, а когда выдастся случай…

— Мы можем сейчас определить сумму?

— Я закончу свою мысль… Не я это определяю и сразу никто не определит, что вы добудете… Если информация будет отнесена к первой категории, вы станете очень богатым человеком.