Антология самиздата. Неподцензурная литература в СССР (1950-е — 1980-е). Том 1. Книга 1. - [15]

Несколько слов о технической стороне дела.

Самиздат в привычном понимании этого слова возникает с того момента, когда пишущая машинка становится предметом обихода. До этого тоже был в некотором смысле самиздат. Например, переписывали от руки стихи. Но от руки много не перепишешь. Поэтому как социально значимое явление Самиздат возникает не раньше, чем когда в личном пользовании массово начинают появляться пишущие машинки, то есть, не раньше, чем в начале 1950-х. Несколько лет назад мне случилось беседовать на эту тему с Г. Г. Суперфином, крупнейшим историком Самиздата, работающим с коллекцией Института изучения Восточной Европы при Бременском университете. (Это, по всей видимости, третья в мире по объему коллекция советского самиздата. Первая — архив самиздата Радио Свобода — хранится сейчас в Центрально-Европейском университете в Будапеште, а вторая — в Москве, в обществе «Мемориал»). Он полагает, что в прокате пишущие машинки стали появляться примерно в середине 1950-х годов, а в свободной продаже, стало быть, не намного раньше — наверное, где-то в начале 1950-х. Вопрос, конечно, требует дополнительного изучения.

Но самиздатское распространение литературы, пишущей машинкой не ограничивалось. Например, еще в конце 1950-х делались фотокопии запрещенных книг, изданных до революции или в 1920-е годы, или же за рубежом. Такое компактное хранение очень удобно, особенно для объемных текстов; и в «подпольной публичной библиотеке», организованной Вячеславом Игруновым и Петром Бутовым в Одессе в первой половине 1970-х, фотопленки и микрофильмы уже преобладали. Помнится, у Игрунова был некий знакомый, который в своей фотолаборатории в Симферополе специально готовил для него эти фотопленки и микрофильмы.

Фотоспособ — тоже не единственная альтернатива пишущей машинке. Например, среди ходивших по рукам непропущенных в печать произведений братьев Стругацких автору попадались не только фотокопии (в том числе, в таком например, замечательном варианте, как фотокопия с вёрстки повести «Гадкие лебеди»!), но и распечатки на АЦПУ — автоматическим цифровом печатающем устройстве. АЦПУ — это не принтер к нынешнему персональному компьютеру, а периферийное печатающее устройство для больших ЭВМ, работающих с перфокарт или перфолент, или магнитных носителей — лент или дисков. Ну, диски — вещь подотчетная и довольно громоздкая; а вот уже магнитные ленты — не очень. И получается очень удобно: никто же не видит простым глазом, что у тебя там на бобине хранится — данные для расчетов какой-нибудь АСУ или «Москва-Петушки» Венечки Ерофеева. Пришел, поставил ленту на лентопротяжку, улучил момент, когда в машинном зале все свои, запустил программу — и пошел печататься текст на АЦПУ. Вылезает широкая такая бесконечная бумажная лента, сантиметров пятьдесят шириной, а на ней — «Истоки и смысл русского коммунизма» Бердяева. Очень колоритная форма самиздата.

Еще одну замечательную своей ненаказуемостью форму распространения самиздата изобрел Л. Н. Гумилёв. Он в начале 1970-х годов был необыкновенно популярен среди московской интеллигенции; его авантюрно-этнологические труды, которые ему удавалось каким-то образом пробивать через цензуру, зачитывались до дыр. Но вот главная его книга — «Этногенез и биосфера Земли» — точно не могла быть напечатана официально, по причине совсем уж немарксистской, чтобы не сказать «антимарксистской», методологии. Если бы Гумилев пустил ее в Самиздат, то, несмотря на ее объем и, между нами говоря, довольно-таки занудное содержание, Самиздат наверняка подхватил бы ее, — ведь Гумилев был в моде. Но Лев Николаевич был хитрый и битый человек. Он поступил по другому: депонировал ее в качестве рукописи в ВИНИТИ. Дальнейшее понятно: согласно статусу хранения депонированных рукописей, всякий, кто хочет получить копию рукописи, может заказать ее за деньги. Деньги, правда, немаленькие — 30 рублей, дороже солженицынского «Архипелага». Хорошо помню, что, когда мне и двум моим приятелям захотелось иметь вышеупомянутый труд Гумилева, мы просто устроили складчину — скинулись по червонцу на троих.

Вообще, в 1970-е гг. существовали (скорее всего, по недосмотру) всего два способа официального размножения нелитованных текстов. Все остальное, вплоть до афиш, подлежало литованию.

Один способ описан выше — депонирование рукописи в ВИНИТИ. А второй — Мосгорсправка. Возможно, кое-кто из читателей помнит: были на улицах Москвы такие застекленные щиты для частных объявлений. А в Телеграфном переулке была контора этой самой Мосгорсправки. Вы приносили туда текст своего объявления (например, «готовлю к экзамену по литературе в ВУЗ по умеренной цене») в нужном вам количестве экземпляров, указывали на каких именно досках это объявление следует разместить (у каждой городской доски — свой номер), и потом бабушки, работавшие в этой конторе, сами шли по указанным адресам и расклеивали ваш текст на соответствующих досках. За небольшие деньги. И ни через какой Главлит, ни через какую предварительную цензуру этот текст не проходил. Единственной государственной инстанцией, в которую полагалось сдавать образцы частных объявлений, была, по понятным причинам, налоговая инспекция. Но она, сколько помнится, получала эти образцы не до расклейки, а после.