Антология кинизма - [19]

В начале V в. Августин Аврелий сообщает, что вымерли все философские школы древней Греции, и можно увидеть только киников, перипатетиков и платоников (Против академиков, III, 19, 42). В 529 г. император Юстиниан специальным эдиктом «официально» закрыл Академию и все остальные философские школы в Афинах, а перед этим, в первые годы VI в., мы ещё встречаем там кинического аскета родом из Сирии Саллюстия, который смело критиковал современные порядки и нападал на христианство, но сам не смог избежать влияния мистицизма. О нем мы узнаём из «Жизнеописания Исидора» (89, 92, 250), составленного последним главой Академии Дамаскием.

Появившись на свет как один из первых симптомов внутреннего кризиса рабовладельческого общества, кинизм просуществовал удивительно долго, сохраняя на протяжении тысячелетия неизменным ядро народного критицизма и здравомыслия, настороженность ко всему, что исходило от инициативы господствующего класса. Кинические идеи, чего бы они ни касались, непримиримо сталкивались с «общепринятыми» взглядами. Требуется немало воображения, чтобы представить, какое сопротивление общественного мнения и инерции вековых предрассудков приходилось преодолевать киникам, когда они, взрывая стереотипы, предприняли фронтальную «перечеканку ценностей», всеобщую ревизию. Недаром Диоген признавался, что всю жизнь шёл против течения (Диог. Лаэрт., VI, 64). В кинизме выплеснулось тотальное неприятие мира рабства, желание рабов «опрокинуть» все ценности старого мира.

Протестуя против лично задевавшей их диктатуры рабовладельцев, киники ополчались против идеи государственности как таковой; ненавидя стяжателей, корыстолюбцев, бездельников, прожигателей жизни, богачей, упоённых своей властью над миром людей и вещей, они призывали к аскетизму как социальной панацее. Киников в этом обществе бесчисленных запретов и ограничений отличало мятежное инакомыслие, несогласие с признанным авторитетом законов и обычаев. Кинизм выдвигал новые ценности, а с ними — новые мифы и иллюзии, среди которых не последнюю роль играло убеждение, что все сложные социальные и психологические функции индивида можно свести к элементарным актам человеческого существования. Переоценка ценностей велась киниками с позиций социальных низов которых сама жизнь заставляла больше отрицать, чем утверждать.

Однако в своем отрицании и протесте, какие бы причудливые формы они ни принимали, античный кинизм не выродился в цинизм, хотя его агрессивно-эпатируюший вызов обывательской благопристойности, шокирующие выпады против привычных норм поведения дали соблазнительный толчок для дальнейших деформаций. Всякий цинизм внутренне пуст, лишён любых идеалов и иллюзий, аморален в преследовании своекорыстных целей и связан с обанкротившейся идеологией исторически обречённого господствующего класса. Все, пусть несбыточные и в чём-то странные, но по-своему позитивные, социальные проекты киников несли на себе ясные знаки демократического происхождения, что выражалось в прославлении свободы, труда и трудолюбия, честной бедности, справедливости и человеколюбия, равенства всех людей, независимо от положения и национальной принадлежности, в стремлении жить в гармонии с природой, в вере в духовную силу человека и его волю, в отталкивании от любой формы подавления личности.

___

В предлагаемой ниже антологии впервые собрано и переведено на русский язык почти всё, что осталось от деятельности киников или имеет к ней касательство. Источники эти разнообразны, специфичны и нелегки для истолкования. Многое в кинизме из-за характера и состояния источников на первый взгляд кажется туманным, проблематичным и противоречивым. Задача исследователя — за анекдотическим и апокрифическим увидеть закономерное и исторически достоверное. За исключением двух ранних декламаций Антисфена, подлинных сочинений древних киников, которых было немалое количество, в целостном виде не сохранилось. Творчество Антисфена, Диогена, Кратета и большинства других кинических философов представлено исключительно фрагментами. Из современных свидетельств о старших киниках наиболее важны отдельные пассажи из «Меморабилий» и «Пира» Ксенофонта, где предоставлено слово и Антисфену, к которому автор питал явные симпатии. Немногочисленны, но очень важны для знакомства с теорией кинизма некоторые места в сочинениях Аристотеля, в частности в «Метафизике». В диалогах Платона содержатся многочисленные намёки и анонимная полемика с Антисфеном, имя которого прямо упоминается лишь однажды в «Федоне».

Все основные доксографические материалы относятся к поздней античности. Главнейшим источником является шестая книга «Жизнеописаний и мнений знаменитых философов» Диогена Лаэртского (нач. III в. н. э.), где автор собрал множество иногда противоречивых анекдотов и апофтегм о древних и эллинистических киниках (особенно о Диогене), исходящих из разных сфер, в том числе и враждебных киникам. Диоген Лаэртский использовал и более ранние источники, на которые он ссылается (Фаворин, Диокл, Деметрий из Магнесии, Аполлодор и др.). Из других поздних авторов немало полезных сведений сообщают Афиней (III в. н. э.) и Иоанн Стобей (V в. н. э.). Ценные, хотя и отрывочные данные имеются в знаменитом византийском лексиконе «Суда» (X в.).