Антология ивритской литературы. Еврейская литература XIX-XX веков в русских переводах - [9]
Следует добавить, что Гнесин был талантливым переводчиком. Его перу принадлежат переводы четырех рассказов Чехова, эссе Льва Шестова «Предпоследние слова», «Стихотворений в прозе» Бодлера, Он переводил также немецкую символистскую прозу.
Молодой Бреннер шел иным путем: с юных лет он находился под влиянием статей Белинского и романов Достоевского и в своих статьях выражал резкое неприятие эстетизма, импрессионизма и декадентства. Его первые рассказы натуралистически отражают жестокую картину жизни еврейской бедноты, без надежды на перемены к лучшему. Еще в юности, в Гомеле, Бреннер воспринял шопенгауэровский культ пессимизма, и его автобиографические романы «Зимой» и «Вокруг точки» сосредоточены на унынии, отчаянии и безысходности, которые становятся уделом молодого образованного еврея. Бреннер был мобилизован в русскую армию и почти три года служил в Орле (1901–1904). Впечатления еврея от службы в царской армии зафиксированы в его рассказах «Один год» и «От А до М». Рассказы Бреннера написаны в псевдодокументальном стиле, антиэстетическом по замыслу — в технике, воспринятой им у Достоевского. Когда вспыхнула русско-японская война, Бреннер, с помощью друзей, которые помогли ему пересечь границу, уехал в Лондон, там основал журнал «Ха-меорер» («Пробуждающий», 1906–1907), в котором печатал переводы произведений Оскара Уайльда, Метерлинка и Шестова. В 1909 году переехал в Палестину, некоторое время работал сельскохозяйственным рабочим, писал прозу и публицистику, переводил, редактировал журналы. В 1921 году в Яффо писатель погиб при погроме от руки араба.
В произведениях, написанных Бреннером в Эрец-Исраэль, особое место занимает роман «Шхоль ве-хишалон» («Утрата и поражение»). В романе нашла отражение жизнь пионеров Эрец-Исраэль как ужасное продолжение душевной болезни, привезенной ими из Восточной Европы, в сочетании с болезнями и разложением, которые они встречают в стране, как среди ее старых еврейских поселенцев, так и среди арабов. Однако вопреки столь мрачному видению, автор возлагает надежды на жизнь и приходит к мистическому примирению с парадоксальной действительностью: «и несмотря на это!»
Гершон Шофман, уроженец Варшавы, был ровесником и другом Бреннера и Гнесина, однако его жизнь в Вене, начиная с 1913 года и до переезда в Эрец-Исраэль в 1938 году, оставила в его творчестве печать влияния австрийской и немецкой литератур. Шофман посвятил себя главным образом жанру короткого рассказа (этюд) — возможно, под влиянием австрийского писателя Петера Альтенберга, чьи произведения он переводил на иврит. Первый сборник рассказов Шофмана вышел в свет в 1902 году. Он, как и Бреннер, отслужил три года в русской армии, и впечатления солдата-еврея переданы в его рассказе «На посту». Рассказ «Ганя» дает нам пример шофмановского лаконичного портретирования.
Положение еврейских писателей, творивших на иврите в России периода революций 1905 и 1917 годов и Первой мировой войны, было нестерпимым и вынудило многих из них покинуть страну. Некоторые уехали в Палестину. Отношение советской власти к ивриту ускорило этот процесс, и, таким образом, центр ивритской литературы переместился в двадцатые годы ХХ в. из России в Палестину.
Уже в 1910-е годы в Палестину прибыл целый ряд молодых писателей, и среди них Бреннер, Шмуэль Йосеф Агнон и Аарон Реувени, которые начали писать за границей. Малочисленное еврейское население страны (в год образования государства, 1948, оно насчитывало около полумиллиона человек) производило поразительное количество литературы на иврите. Свыше пятидесяти литературных журналов было основано здесь между окончанием Первой мировой войны и основанием государства Израиль, и среди них журнал Союза ивритских писателей «Мознаим» («Весы», 1929), продолжающий выходить и теперь. Их авторы в большинстве были молоды, некоторые приехали в страну, не зная иврита, и здесь начали писать на языке, который не был для них родным. Встреча пионера с ландшафтом родины предков и с полной трудностей действительностью — такова была тема, которая естественным образом занимала многих писателей этого поколения.
Большинство авторов, писавших в Эрец-Исраэль на иврите в двадцатые — сороковые годы, родилось за границей. Писатели приехали из европейских стран и привезли с собой язык и мировоззрение современных образованных европейцев и восточноевропейское или немецкое литературное воспитание. Прямая географическая связь с Европой прервалась, но подпитывание европейской литературой продолжалось: в Эрец-Исраэль во множестве издаются переводы поэзии, прозы и драматургии той новой литературы, которую писатели знали в странах своего исхода. Лишь немногие были уроженцами страны, выходцами из семей первых волн эмиграции из России и Украины или детьми тех совсем уж немногочисленных евреев, которые приехали в страну еще в XVIII–XIX вв. Иная биография, иное литературное воспитание позволили им освежить ивритскую литературу не только новым материалом, но и другим мировоззрением и стилем.
Так начала складываться ивритская литература, отражающая собирание рассеянного по миру еврейства в Эрец-Исраэль. Большая часть литературы на иврите в догосударственный период отображает это историческое событие с позиции пионеров и беженцев. В ней мы находим живую картину изменения еврейского самосознания, сбрасывающего ярмо европейского космополитизма и вживающегося в местный восточный ландшафт. Ему трудно, конечно, расстаться с европеизмом, и оно продолжает сохранять европейский характер и в новой действительности.
Роман «Вчера-позавчера» (1945) стал последним большим произведением, опубликованным при жизни его автора — крупнейшего представителя новейшей еврейской литературы на иврите, лауреата Нобелевской премии Шмуэля-Йосефа Агнона (1888-1970). Действие романа происходит в Палестине в дни второй алии. В центре повествования один из первопоселенцев на земле Израиля, который решает возвратиться в среду религиозных евреев, знакомую ему с детства. Сложные ситуации и переплетающиеся мотивы романа, затронутые в нем моральные проблемы, цельность и внутренний ритм повествования делают «Вчера-позавчера» вершиной еврейской литературы.
Роман «Любовник» стал бестселлером и прославил имя его автора, А. Б. Иехошуа. Книга завораживает своим парадоксальным сочетанием простоты и загадочности. Загадочно дремлют души героев — Адама с его усталой еврейской кровью, несовершеннолетней его любовницы, его жены — «синего чулка», ее любовника — своеобразного «князя Мышкина», юной дочери Адама и мальчишки-араба, ее возлюбленного. Пробуждают героев к жизни не политические потрясения, а жажда любви. Закрепощенная чувственность выплескивается на свободу с плотской, животной страстью, преступно ломает все запреты и сокрушает сердечную черствость, открывая души для человеческого единения.
Сборник переводов «Израильская литература в калейдоскопе» составлен Раей Черной в ее собственном переводе. Сборник дает возможность русскоязычному любителю чтения познакомиться, одним глазком заглянуть в сокровищницу израильской художественной литературы. В предлагаемом сборнике современная израильская литература представлена рассказами самых разных писателей, как широко известных, например, таких, как Шмуэль Йосеф (Шай) Агнон, лауреат Нобелевской премии в области литературы, так и начинающих, как например, Михаэль Марьяновский; мастера произведений малой формы, представляющего абсурдное направление в литературе, Этгара Керэта, и удивительно тонкого и пронзительного художника психологического и лирического письма, Савьон Либрехт.
Множественные миры и необъятные времена, в которых таятся неизбывные страдания и неиссякаемая радость, — это пространство и время его новелл и романов. Единым целым предстают перед читателем история и современность, мгновение и вечность, земное и небесное. Агнон соединяет несоединимое — ортодоксальное еврейство и Европу, Берлин с Бучачем и Иерусалимом, средневековую экзегетику с модернистской новеллой, но описываемый им мир лишен внутренней гармонии. Но хотя человеческое одиночество бесконечно, жива и надежда на грядущее восстановление целостности разбитого мира.
«До сих пор» (1952) – последний роман самого крупного еврейского прозаика XX века, писавшего на иврите, нобелевского лауреата Шмуэля-Йосефа Агнона (1888 – 1970). Буря Первой мировой войны застигла героя романа, в котором угадываются черты автора, в дешевом берлинском пансионе. Стремление помочь вдове старого друга заставляет его пуститься в путь. Он едет в Лейпциг, потом в маленький город Гримму, возвращается в Берлин, где мыкается в поисках пристанища, размышляя о встреченных людях, ужасах войны, переплетении человеческих судеб и собственном загадочном предназначении в этом мире.
Одна из самых замечательных повестей Агнона, написанная им в зрелые годы (в 1948 г.), обычно считается «закодированной», «зашифрованной» и трудной для понимания. Эта повесть показывает нашему читателю другое лицо Агнона, как замечал критик (Г. Вайс): «Есть два Агнона: Агнон романа „Сретенье невесты“, повестей „Во цвете лет“ и „В сердцевине морей“, а есть совсем другой Агнон: Агнон повести „Эдо и эйнам“».
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.