Антология даосской философии - [85]

Итак, «искусство кулака» было в глазах знатоков чем-то неизмеримо большим, чем техника оздоровления или рукопашного боя. Речь идет о деятельности, которая соединяет в себе покой созерцания и действие, а главное, действенность; в которой сходятся праздность и труд, умозрение и свершение, жизнь духа и жизнь тела. Знаменитый мастер даосских школ ушу Сунь Лутан в своей книге «Подлинный смысл кулачного искусства» (1922 г.) заявляет, что «Путь в мире — один» и что, «хотя приемы разных школ кулачного искусства несходны, принцип их един»; все школы ушу, продолжает Сунь Лутан, «имеют своим началом Пустотно-отсутствующее и находят завершение в пустотно-отсутствующем». Современный патриарх даосской школы Багуачжан Ли Цзымин (1899–1992) пишет: «Кулачное искусство в основе своей есть превращение Единого дыхания. Сущность его столь велика, что она не имеет ничего вовне себя, и столь утонченна, что не имеет ничего внутри себя. Не восприняв сердцем то, что передается изустно, трудно ее постичь».

Иностранец, знакомый с жизнью учителей даосских школ ушу (в Китае их называют «народными» мастерами, в отличие от представителей спортивного ушу), не перестает удивляться тому, как много значит для них различие между «подлинной традицией» (чжэнь чуань), хранящей в себе, по китайским понятиям, «всеобъемлющую цельность Великого Пути», и ее неаутентичными, выродившимися ветвями. Еще более удивительно то обстоятельство, что, казалось бы, беспорядочный набор упражнений, приемов, методик занятий и просто жизненных правил, составляющих арсенал традиции ушу, и в самом деле обладает необыкновенной действенностью как система целостного совершенствования личности и что отсутствие даже как будто малозначительных его звеньев делает неэффективным и все обучение, попросту говоря — не позволяет ученику обрести полный контроль над своей жизненной энергией. Средой же бытования даосской школы ушу выступает не индивид и не общество в целом, а именно школа — интимная, духовная, иерархически-организованная и сверхличная, бесконечно тянущаяся во времени общность.

Главный смысл занятий «кулачным искусством» для даосов состоит в достижении личного бессмертия в вечной жизни школы. Доступно это лишь тому, кто взрастил в себе «добродетель» (дэ), каковая у даосов обозначает не просто соблюдение норм морали, но обретение в себе «полноты жизненных свойств», постижение внутреннего совершенства вещей. Поэтому человек, обладающий дэ, излучает несокрушимую мощь жизни, всегда и всюду привлекает к себе людей, заставляет их быть послушными его воле, но он воздействует на мир, не обнаруживает себя: человек дэ, говорили древние даосы, не требует от других поклонения, а люди чтут его, не доказывает свою правоту, а все ему верят, не угрожает другим, а люди держатся с ним любезно и т. д.; возможно же такое потому, что в дэ человек достигает предела своего существования и, погружаясь в поток творческого обновления мира, входит в интимное соприкосновение с другими жизнями.

Теперь уже не будет удивительным узнать, что в даосских школах «кулачного искусства» традиция осмыслялась как воспроизведение космического процесса творения. Последний в категориях даосской мысли означал круговое движение от первичного хаоса Единого ци к вторичному хаосу неисчерпаемой конкретности бытия, каковой является, в сущности, символом полноты человеческого присутствия в мире. Ибо бесконечно разнообразный мир и есть мир подлинно человечный. Первичный Хаос отождествлялся в даосизме с Беспредельным (уцзи), вторичный Хаос — с Великим Пределом (тайцзи). В практике даосского ушу Беспредельное воплощается в исходной стойке, Великий Предел — в комплексе нормативных движений, символизирующих полноту бытия. Вот что говорится об этом в записках Ли Цзымина:

«Когда в сердце одна зияющая пустота и нет ни форм, ни образов — это Беспредельное. Когда как будто есть движение, а на самом деле движения нет, как будто что-то появляется, а в действительности нет — это предел. В сердце совершается движение — и рождается воля, тело ведет, а руки и ноги следуют — вот это Великий Предел».

Как следствие, основу технического арсенала даосских школ ушу составляют определенным образом стилизованные или, лучше сказать, некие типовые движения — знаки одухотворенно-возвышенной, наполненной сознанием жизни. Усваивая эти нормативные движения, ученик перенимает символизируемые ими качества энергии и постепенно вживается, «врастает» в матрицу вселенских метаморфоз. Такое обучение имело и очевидную воспитательную ценность: оно неуклонно взбадривало сознание учащегося, повышало его чувствительность и в конце концов делало его восприимчивым к до-сущей, «прежде-небесной» реальности мира. Способность жить самим предчувствованием жизни, знать «семена вещей» или, говоря словами Чжуан-цзы, «быть таким, каким еще не бывал», и составляла секрет «внутреннего достижения» (гунфу) даосских мастеров кулачного искусства.

Цельность духовно-телесной жизни — или, можно сказать, прото-жизни — Дао, воплощенная в круговороте Беспредельного и Великого Предела, раскрывается во взаимодействии и взаимопроникновении полярных начал, ведь она сама есть Хаос и непрестанно изменяет себе, «теряет себя». Действие Дао — это преемственность в изменениях. Одним из главных символов даосской практики ушу является образ «непрерывно вьющейся нити» или «бусин ожерелья, нанизанных на одну нить». Другими словами, практика ушу представляет собой как бы ритмически организованную последовательность жизненных моментов, где, как в музыке, различные паузы, акценты, обертоны, вариации темы образуют неосязаемое, подлинно символическое тело музыкального звучания. По словам старых учителей, выполняя комплекс искусства, следует уподобиться «великой реке, нескончаемо несущей свой воды», и выполнить весь комплекс «на одном дыхании». Ритм Единого дыхания Дао складывается из чередования моментов «открытия» и «закрытия», «собирания» и «рассеивания», «опустошения» и «наполнения», «твердости» и «мягкости» и т. д. Даосы хорошо знали, что каждая вещь постигается через свою противоположность: чтобы быть твердым, нужно уметь быть мягким, истинное расслабление приходит после моментов напряжения. А в итоге все движения в даосской гимнастике совершаются по дуге, окружности, спирали, в конечном счете — по сфере, каковая есть универсальный внутренний образ действия (не-действия) в даосизме, символ гармонической полноты и завершенности бытия.