Антизомби - [27]

Электронщики умудрились выйти или войти в интернет (не знаю как правильно), используя оборудование геологов обнаруженное в кунге. Новости неутешительные. Эпидемия охватила весь мир. Заражение распространяется в геометрической прогрессии. Серьезнее всего пострадали самые густонаселенные местности, в первую очередь — крупные города.

Единогласно решили прорываться из госпиталя всеми правдами и неправдами. Оставалось найти Тимура.

Мы разошлись искать Тимура, договорившись, что собираемся около машин через каждые полчаса. На нас никто уже не обращал никакого внимания.

Проходя мимо котельной, я наткнулся на допрашивавшего меня полковника. Он сидел на мокром бревне уже без маски, закутавшись в короткое драповое пальто и накрывшись сверху плащ–палаткой какого‑то древнего образца, он курил очень крепкие сигареты. Холодный ветер разносил едкий дым и запах дорогого табака.

— Доброго утра, Аркадий Петрович. Чего же вам не спиться после бессонной ночи? — осведомился я.

— Присядьте со мной, коллега. Все веселей будет время коротать. Не пожалеете, я точно говорю.

— Бессонница, — снова поинтересовался я.

— Нет. Ни в коем случае. Жить тороплюсь. Вы же понимаете, что больше ничего не будет. Прежняя жизнь кончилась. И будет ли новая жизнь — неизвестно. Я оперативные сводки получил из конторы. По–моему все закончится очень быстро. А я тут в сраном клоповнике торчу, никому ненужные бумажки строчу. Жаль.

— Жалеете о времени потраченном на меня?

— Нет. Речь не о Вас. Вот оглядываюсь на прошлое и понимаю, что жил‑то жизнью не своей. Все амбиции какие‑то пустые, гордыня — мать ее перетак. А вот жизнь заканчивается, вдруг понимаешь, что своей‑то жизнью практически и не жил.

Тут я понял, что он пьяный, не просто пьяный, а в дупелину. Только практически не пахнет от него. Пьяный блеск в глазах, путаная речь.

— Не интересно вам со мной? Понимаю. Когда будете возвращаться, зайдите ко мне в кабинет, я вам пропуска уже выписал, и поедете вы в Москву. У вас хоть цель есть. И жизнь своя есть. Завидую я Вам, коллега. Белой завистью завидую. Ладно. Идите, идите.

Я поднялся с бревна и пошел дальше, оставив подполковника опускаться в пучину терзаний кризиса среднего возраста. Бывает же.

— Аркадий Петрович, а вы нашего водителя Тимура не видели? — обернулся я к нему. — Чернявый такой, в военной форме.

— Тимур ваш в прачечной, недавно он туда ушел с кем‑то. Сам видел. Не забудьте за документами зайти, напомнил он.

Странно все это. Пьяный ГБист, очень добрый и разговорчивый какой‑то. В добрых и разговорчивых особистов я верю точно также как в Деда мороза, Бабу ягу и национальную программу «Доступное жилье».

Сначала я нашел прачечную. Потом в прачечной я нашел Тимура. Собственно говоря не нашел, а снял его с какой‑то девки. Резвились они на старых матрасах, укрытых свежими простынями.

— Тимур! Ехать надо.

Тимур скатился с пухленькой барышни. Та, прикрывшись серым больничным одеялом, забилась в угол. Их одежда вперемешку валялась на полу.

— Мы сейчас выезжаем.

Тимур посмотрел на меня своим обычно мрачным взглядом и начал натягивать на себя одежду. Я не стал проявлять галантности и дождался, пока он полностью оденется. Натянув ботинки и подхватив черный пакет, Тимур вышел вслед за мной, не оглянувшись на притихшую в уголке пассию.

Мы шли молча. Около машины Тимура приветствовала дружная толпа «бегунцов». Переговорив с коллегами, я отправился к подполковнику.

Зайдя к нему в кабинет, я застал его ковыряющим вилкой в тарелке с гречкой из полевой кухни.

— А, это вы! — расплылся он в улыбке. Улыбка оказалась вполне приятная и располагающая. Он протянул мне белую картонную папку.

— Берите, берите. Не сомневайтесь, там все в лучшем виде, — закончил он.

Я открыл папку, там были два заполненных бланка разных форм, которые я не стал рассматривать.

— До свидания, Аркадий Петрович.

— Нет уж! Прощайте!

Я вышел из здания и вернулся к машинам.

Все уже сидели в машинах. Двигатели прогревались.

Вдруг меня окликнули со спины. Я обернулся. К нам подходили майор и капитан, по милости которых мы застряли в этом госпитале или штабе, или зомбо–центре, или как его еще там называть.

По лбу майора катился пот, взгляд его был мутным. Лицо стало серым и каким‑то одутловатым. На руке была наложена уже вполне аккуратная повязка. Смуглая кожа на руках майора заметно побледнела.

— Мужики, — обратился он к нам придушенным неестественным голосом, и от этого становилось. — Я вас прошу: довезите капитана. Здесь недалеко — километров десять. Мне конец уже, недолго осталось.

Речь майора была невнятной, растянутой, говорил он с усилием, как человек больной ангиной или иной горловой болячкой. От прежнего громкой отрывистой командирского голоса не осталось и следа.

— Извини, майор, нам срочно в Москву нужно. Сам знаешь, что происходит. У нас семьи, дети. Нас и так тут продержали. Боюсь, что можем опоздать.

— Знаю, что происходит. Я договориться хочу. Без оружия вам никак. Я вам три СКСа дам, — он замолчал, переводя дух. Он сипло дышал, было видно, что ему трудно стоять. Он продолжил: и ствол охотничьий с патронами. К СКСам цинк патронов дам. Капитан все объяснит. А мне хана.