Антивоенный синдром или преданная армия?.. - [53]

Поэтому мне понятны благородный гневи эмоциональная окраска обращений в ЦК КПСС, к Съезду народных депутатов со стороны научной и творческой интеллигенции. К сожалению, их представители в Тбилиси сработали по принципу римских кесарей: «Пришел, увидел, обвинил». Из их программы был исключен немаловажный пункт: «разобрался». Этим «грязным делом», мол, пусть другие занимаются.

А «пасынки общественности» — военные вот уже полтора года устраивают «особые положения» и вводят комендантские часы, оставляют семьи, чтобы выполнить неизвестно чье и неизвестно как принятое политическое решение и пойти туда, куда пошлют отцы-командиры, этим решениям активно сопротивляющиеся. Общественность об этом даже и не догадывается, но продолжает печатать о «дедовщине», прислушиваться к сплетням о том, что землетрясение в Ленинакане было вызвано взрывом ядерной бомбы на Новой Земле.

Прошу извинить меня за, может быть, излишнюю эмоциональность этого письма. Несколько лет прослужив в Закавказье, я, прошу верить, с глубокой симпатией и уважением отношусь к населяющим его народам, чту их национальные традиции. А за моими эмоциями — многие месяцы и недели в «особом положении», горе Сумгаита, Степанакерта, Кировабада и Тбилиси, ужасы Ленинакана и Спитака, режущий ухо голос комбата в телефонной трубке: «С площади выбит толпой. Отхожу с потерями. Вынужден оставить первый этаж. Прошу подкреплений, не могу отбить раненых». Где, вы думаете, это было? Нет, пе в Афганистане. В советском городе Кировабаде. За этими эмоциями — глаза сослуживцев тех десантников, которые собою прикрыли мост и людей за мостом. В моих словах — моя личная боль за события во всех этих «горячих точках», где мне довелось побывать. В этих словах — моя личная боль о том, что теперь уже поздно доискиваться, кто принимал решение о вводе войск в Афганистан. В этих словах моя личная боль за то, что если такое отношение к армии будет продолжаться, то нам, военным, прикрывавшим собой костры национализма в Закавказье, не по газетным заметкам знающим, что такое Ленинакан и Спитак, — нам останется последовать примеру подводной лодки «Комсомолец», поднять сигнал «Погибаю, но не сдаюсь» и медленно погружаться в пучину общественного презрения под залпы возбужденной общественности.

Что касается событий в Тбилиси, то они напоминают мне вот такой эпизод из прошлых времен. Край села. Колхозный амбар. Лето. Солнце, полдень. Спящий на своем посту колхозный сторож, опирающийся на двустволку. Вблизи от него ребятня что-то затевает со спичками. Легкий дымок. Запах заставляет деда встряхнуться. Еще не придя в себя, не очнувшись (со сторожами такое бывает), он хватается за ружье, гремит выстрел и… И вот подбежавшая деревенская общественность, задев деда по шапке, начинает пинать ружье. Дрянь сюжет, я вам скажу. И для жертвы, и для ружья, тоже ставшего жертвой. А для деда? Дед после случившегося присягает стоять на посту с большой совковой лопатой. И все?..

Алексей Хорев Довольны ли военные гласностью!

В интервью газете «Московский комсомолец» народный депутат СССР, член Комитета Верховного Совета СССР по вопросам гласности, прав и обращений граждан Михаил Полторанин заметил мимоходом, что существует у нас «категория людей, недовольных гласностью, не заинтересованных в ней. Например, очень недовольны военные — те, кто привык жить в потемках безвластия. И когда, допустим, «Огонек» пишет о дачах генералов, начинаются бесконечные жалобы… Но низшие и средние армейские чины очень довольны, что проблемы их жизни пробиваются в печать».

1

Вниманием общества и, в частности, прессы наша армия никогда не была обойдена. Долгое время о ней писали и говорили главным образом в романтических, возвышенных, песенных тонах. В двадцатые — тридцатые годы каждый школьник знал, что от тайги до Британских морей Красная Армия всех сильней. В сороковые, военные — тут и говорить не о чем: в справедливой, Отечественной войне действующая армия не может не быть любимицей народа. Ну и после войны армию, озаренную отблеском Победы, мы называли не одно десятилетие не иначе, как несокрушимая и легендарная…

Сегодня, когда в отношении общества к армии многое изменилось в худшую сторону, поневоле задумываешься о причинах этой метаморфозы. Где, когда, в чем провинилась армия? Была ли кристально идеальной в прежние годы и стала ли ущербной в нынешние?

В Центральном государственном архиве Советской Армии мне доводилось читать приказы довоенного наркома обороны маршала К. Е. Ворошилова. Разные приказы — по боевой подготовке, по личному составу. И пе раз возникала мысль, что, если бы некоторые из них не были помечены датой, их вполне можно было бы принять за сегодняшние. То есть речь в них — о вполне аналогичных и сопоставимых с нынешними событиях. Те же ЧП, те же взыскания… Разве только упоминаний о «дедовщине» нет. Даже о таком, казавшемся мне исключительно нынешним, пороке, как незаконное дачное строительство, есть авторитетные наркомовские свидетельства. Вот, к примеру, приказ № 64 от 23 апреля 1937 года об объявлении строгого выговора командующему Черноморским флотом флагману флота 2 ранга И. К. Кожанову и начальнику инженерного управления РККА комкору H. Н. Петину — «за незаконную постройку дачи личного пользования».