Антиваксеры, или День вакцинации - [56]

– Зашивайте барсетку, – сказал Котов, – я сейчас встречусь со связником, и он отвезет ее Кузнецову. Только Сан Саныч, присмотрите пожалуйста за Бритвиным, чтобы он пока с передатчиком не баловался.

Глава 40. Андрей Николаевич Бабушкин (часть 6)

(четверг, 9:00, двое суток до Дня вакцинации)

Андрей Николаевич Бабушкин пребывал в полнейшем шоке. Он абсолютно не понимал, почему его такой продуманный и безупречный план дал сбой.

Сначала все шло прекрасно, если не считать того, что Бабушкин последние две ночи не мог заснуть. Как только он закрывал глаза, перед ним сразу вставало лицо Димы и брызги его крови, летящие по сторонам. Подобрав с пола стреляную гильзу и вернувшись на конспиративную квартиру, Андрей Николаевич снял окровавленную одежду, упаковал ее в мешок и долго с остервенением тер себя под душем мочалкой. Он никак не мог отделаться от впечатления, что кровь Димы прилипла к нему повсюду, и отмыть ее невозможно. Уснуть Бабушкин не мог, пока не достал из холодильника бутылку водки и чуть ли не залпом ее выпил.

На следующий день, в среду утром, у Андрея Николаевича страшно раскалывалась голова, но он мужественно терпел боль, съев несколько таблеток анальгина. Бабушкин сидел у окна за шторой, оставаясь незамеченным снаружи, и смотрел вниз. Окна квартиры Галины Федотовны выходили на улицу, позволяя контролировать все происходящее вокруг.

Никакого движения не было до трех часов дня, пока наконец Андрей Николаевич не увидел Артема, входящего в подъезд. Бабушкин прокрался в коридор и прильнул к глазку. Дверь своей квартиры он вчера специально оставил незапертой. Ракитин позвонил, постоял на площадке, потом зашел внутрь, а спустя несколько мгновений вылетел обратно и схватился за телефон. Поговорив, Артем выбежал на улицу и остался сидеть внизу на лавочке.

Прошло минут тридцать и в подъезд залетел начальник полиции полковник Котов. А еще через полчаса квартира наполнилась людьми. Неприятно удивило Андрея Николаевича то, что возле дома не стояло ни полицейских автомобилей, ни кареты скорой помощи. Все люди были в штатском и приехали на гражданских машинах.

Еще через час подкатила Газель городской транспортной компании. Бабушкин изумленно смотрел, как из подъезда грузчики вынесли знакомый шкаф, купленный по огромному блату лет сорок назад, погрузили в Газель и увезли. Андрей Николаевич сразу догадался, что вместе со шкафом уехал труп Димы, и это его неприятно поразило. Ведь не пытались же полицейские скрыть смерть редактора газеты? Такая мысль представлялась Бабушкину совершенно нелепой, и он отогнал ее от себя.

Вечером появился участковый, который методично начал обходить квартиры и беседовать с жильцами. Позвонил он и в дверь Галины Федотовны, но Бабушкин ему не открыл. А жилище Андрея Николаевича во второй раз наполнилось тихими и неприметными людьми. Бабушкин понял, что расследованием убийства занялась ФСБ. Так прошел день среды.

Ночью Андрей Николаевич снова не мог заснуть, а водки у него не осталось. Эта ночь стала самой ужасной за все шестьдесят восемь лет жизни Бабушкина. И сегодня, утром в четверг, он почувствовал, что его силы на исходе. Но надо было держаться. Андрей Николаевич тайком спустился вниз, к почтовым ящикам, вытащил чей-то свежий номер Зари и вернулся домой. В газете не было ни слова про смерть главного редактора. А под очередной передовицей традиционно красовалась фамилия Бабушкина. Теперь Андрей Николаевич окончательно понял – Глава решил скрыть его убийство. Как жить дальше, Бабушкин не знал. Голубая мечта стать народным героем стремительно рушилась.

Он хотел было посоветоваться со Смирнитским, ведь Вилен Егорович мог подсказать какой-нибудь дельный выход из сложившейся ситуации, но не знал, как это сделать. Свой телефон Бабушкин оставил в квартире с трупом, да и пользоваться сотовым ему теперь нельзя, а идти к другу лично было безумной идеей. Тем более что они не общались уже больше месяца. После того, как Бабушкин сделал генеральную уборку и поселил у себя Диму, он отклонял предложения Вилена Егоровича о встрече, и тот скоро сам перестал звонить, наверняка догадавшись о причине отказа.

И тут в голову Андрея Николаевича внезапно пришла отличная мысль. Если власти не хотят сделать его героем Дня вакцинации, так значит и празднику не быть! Бабушкин надел перчатки, нашел в конспиративной квартире бумагу, ручку, клеящий карандаш, и написал угрожающее письмо. Он решил, что Соловьеву под угрозой теракта придется отменить праздник. Попутно Андрей Николаевич придумал как подставить своего врага, секретаря партии антиваксеров. В послание Бабушкин вставил слова из старого и глупого стихотворения Ивана Ивановича, а внизу подписался инициалами незадачливого поэта.

Бабушкин пошел к алкоголику-соседу со второго этажа, отдал ему письмо, сунул триста рублей на водку, и попросил отнести послание в почтовый ящик к администрации. Андрей Николаевич справедливо рассудил: если соседа и вычислят, то никто не поверит алкашу, утверждающему, что письмо ему дал убитый Бабушкин. Сам Андрей Николаевич, учтя печальный опыт прошлой ночи, натянул на лицо кепку с маской и, рискуя быть разоблаченным, побежал в магазин за водкой.