Антисталинская подлость - [123]
Успенский был удивлен и встревожен его (Ежова.— Г.Ф.) пьяными разговорами за столом. Во время поездки (по Украине.— Г. Ф.) Ежов непрерывно пил, хвастаясь Успенскому, что держит Политбюро „в руках“ и может делать буквально все, арестовать любого, включая самих членов Политбюро».[505]
Алексей Наседкин, б. начальник Смоленского УНКВД, с мая 1938 года — нарком внутренних дел БССР, описывал происходящее на конференции НКВД в январе 1938 года следующим образом:
«Ежов одобрял деятельность тех руководителей НКВД, которые приводили „астрономические“ цифры на репрессированных, такие, как, например, начальник Западно-Сибирского УНКВД, отчитавшийся об аресте 55 000 чел., Дмитриев из Свердловской области — о 40 000, Берман из Белоруссии — о 60 000, Успенский из Оренбурга — о 40 000, Люшков с Дальнего Востока — о 70 000, Реденс из Московской области — о 50 000.[506] Каждый из руководителей НКВД Украины назвал от 30 000 до 40 000 арестованных. Заслушав цифры, Ежов в своих заключительных замечаниях похвалил всех „отличивших>][356ся“ и объявил, что эксцессы, несомненно, случались то здесь, то там, например, в Куйбышеве, где по указаниям Постышева Журавлев пересажал весь партийный актив области. Но тотчас добавил, что „в таких масштабных операциях ошибки неизбежны“».[507]
Р. Тэрстон подробно пишет о том, как Хрущев исказил то, что случилось в действительности, когда Берия стал во главе НКВД:
«Хрущев тогда утверждал, что органы свободно практиковали пытки, и при Берии их масштабы даже возросли. Нельзя считать, что само такое утверждение заслуживает доверия, поскольку одна из целей хрущевского доклада состояла в том, чтобы изобразить Берию как заклятого врага и политического противника, показавшего себя с наихудшей стороны после смерти Сталина.
Представление Берии в отрицательном свете… стало результатом неправомерно отброшенных свидетельств из первых рук о том, что случилось, когда он пришел на смену Ежову. Согласно комментариям смоленского адвоката Бориса Меньшагина, Берия „сразу продемонстрировал удивительный либерализм“. Аресты „упали практически до нуля“, как отмечал местный житель Александр Вейссберг… взамен началось проведение новой и улучшенной политики. В 1939—1941 годах политические репрессии резко пошли на спад…
В конце 1938 года заключенным в тюрьмах и лагерях вернули имевшиеся при Ягоде и отнятые при Ежове права на обладание книгами, на шахматы и другие игры… Теперь следователи стали обращаться вежливо на „вы“ вместо снисходительно-фамильярного „ты“… Вопреки хрущевским заявлениям, пытки вновь стали исключением… Р. В. Иванов-Разумник, Мария Иоффе, Абдурахман Авторханов, как и ряд других заключенных, отметили, что физические методы — там, где они еще существовали,— прекратили применяться после того, как Берия взял „органы“ под свой контроль.>][357
При Берии чистка прокатилась по НКВД, что привело к отстранению большинства ежовских заместителей, а также руководителей более низкого уровня».[508]
Как отмечается в докладе Поспелова, в 1939—1940 годах число арестов по сравнению с 1937—1938 годами сократилось более чем на 90 %:
Как следует из таблицы, число казней в 1939—1940 годах упало ниже 1 % от уровня 1937—1938 годов.[509] После отставки Ежова во второй половине ноября 1938 года[510] НКВД возглавил Берия, и, таким образом, временной отрезок с 1939 года приходится как раз на тот период, когда все бразды правления «органами» были сосредоточены в его руках.
Дж. А. Гетти обнаружил оригинал телеграммы, очень похожей на ту, что Хрущев огласил на XX съезде КПСС:
«В ходе данного исследования мы обнаружили знаменитую директиву Сталина 1939 года о „физических методах“ ведения допросов, упомянутую Хрущевым в 1956 году в его „закрытом докладе“ (См.: Реабилитация: Политические процессы 30—50 годов / Под ред. И. В. Курилова, Н. Н. Михайлова и В. П. Наумова. — М.: Политиздат, 1991. С. 40). Датированная 27 июля (не 10 июля [ошибка, правильно надо 10 января.— Г.Ф.] по Хрущеву) она представляет собой телеграмму Сталина к секретарям всех областей. В ней имеется ссылка на все еще не найденное разрешение на применение в исключительных случаях физических методов. Интересно, что телеграмма написана после смещения Н. И. Ежова, и в отрывке, выброшен>][358ном Хрущевым, подручные Ежова обвиняются в неумеренном использовании пыток, „превращении их из исключения в правило“».[511]
Вот полный текст шифротелеграммы от 10 января 1939 года (фрагмент, процитированный в докладе Хрущева, выделен полужирным шрифтом):
«ШИФРОМ ЦК ВКП(б)
СЕКРЕТАРЯМ ОБКОМОВ, КРАЙКОМОВ, ЦК НАЦКОМПАРТИЙ, НАРКОМАМ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ, НАЧАЛЬНИКАМ УНКВД
ЦК ВКП стало известно, что секретари обкомов, крайкомов, проверяя работников УНКВД, ставят им в вину применение физического воздействия к арестованным как нечто преступное. ЦК ВКП разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП. При этом было указано, что физическое воздействие допускается как исключение и притом в отношении лишь таких явных врагов народа, которые, используя гуманный метод допроса, нагло отказываются выдать заговорщиков, следовательно, продолжают борьбу с Советской властью также и в тюрьме. Опыт показал, такая установка дала свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа. Правда, впоследствии на практике метод физического воздействия был загажен мерзавцами Заковским, Литвиным, Успенским и другими, ибо они превратили его из исключения в правило и стали применять его к случайно арестованным честным людям, за что они понесли должную кару. Но этим нисколько не опорочивается самый метод, поскольку он правильно применяется на практике.
