Антишахматы. Записки злодея. Возвращение невозвращенца - [21]

Поразительно, как в этом матче, словно в капле воды, отразилось бессилие Свободного мира перед лицом советского шантажа, подкупа и насилия. Бессилие и разобщенность, проявляющиеся в каждом конфликте с СССР. Мы часто помаем голову, почему это ООН ни разу не осудила нарушения прав человека в СССР, почему Всемирный совет церквей ни разу не осудил расправы над верующими? Мы удивляемся, почему весь мир с такой готовностью снабжает СССР технологией, кредитами, станками и машинами, хлебом и маслом? Мы удивляемся, что это советские делают в Анголе и Эфиопии, Южном Йемене и Афганистане? И почему это, как только советские, зарвавшись, попадают впросак, весь мир с готовностью бросается помогать им «спасти лицо», словно нет другой заботы у Свободного мира?

Книга Корчного дает удивительно простой ответ на эти вопросы. Как и пресловутое жюри матча, мир готов сделать все, только чтобы стало наконец спокойно. Мир готов уступить во всем, лишь бы мировой бандит наконец насытился и угомонился. Ведь мир — это просто множество Кинов, Кампоманесов, Филипов и Маркосов. В лучшем случае таких, как Эйве. И наплевать им, что тем временем «серые» начинают и выигрывают с необычайной легкостью одну страну за другой...

1980

«НЕВОЗВРАЩЕНЕЦ»

Какова предыстория матча в Багио? Можно смело сказать, что подготовка к нему — психологическая, шахматная и конечно же политическая — началась уже вскоре после моего первого, московского, матча с Анатолием Карповым. Напомню: проходил он в конце 1974 года, и Карпов в ожесточенной борьбе добился права встретиться в матче за шахматную корону с американцем Робертом Фишером.

Советские спортивные боссы тогда и не подозревали, что четыре года спустя я вновь встану на пути их «уральского самородка». Они сделали все, чтобы непокорный гроссмейстер — нарушитель «советских норм поведения» — утратил практическую силу и навсегда выбыл из рядов мировой шахматной элиты. Мне не только закрыли дорогу на международные турниры и срезали гроссмейстерскую стипендию, главное — против меня восстановили так называемое «общественное мнение», со всеми вытекающими из этого в СССР последствиями.

В феврале — марте 1975 года, под маркой усиленной подготовки к матчу Карпова с Фишером, ведущих советских гроссмейстеров обязали представить в письменном виде их оценку стиля и силы игры Фишера, а заодно, для сравнения, и Карпова. Этого я совсем не настроен был делать. Карпов завел со мной сепаратные переговоры. Он просил прислать доклад ему лично, на случай если я опасаюсь делать это через официальные каналы (критика в его адрес была в стране строжайше запрещена). В обмен он обещал спустить на тормозах давление, оказываемое на меня официальными и общественными — что в Советском Союзе практически одно и то же — организациями. Того, что он хотел, Карпов от меня не добился.

Впрочем, матч с гениальным американцем так и не состоялся. Да и мог ли?.. В середине марта Международная шахматная федерация (ФИДЕ), при активном участии с советской стороны, 35 голосами против 32 отвергла последнее Из условий чемпиона— о том, что в случае счета 9:9 он сохраняет свой титул (играть предполагалось до 10 побед). А если бы это требование Фишера было все-таки принято? ^Если это случилось бы,— заявил молодой претендент,-— тогда я просто не имел бы морального права играть матч...» В апреле ФИДЕ присвоила Карпову титул чемпиона мира. Очень жаль, что матча не получилось,— посетовал новоявленный чемпион.— Однако моей вины в том нет, ибо существуют принципы, от которых я отступать не могу».

...Я понял не хуже спортивных руководителей, что развязанная против меня кампания угрожает моему дальнейшему существованию как шахматиста, и принял решение любым путем покинуть Советский Союз. Этот замысел я осуществил в конце июля 1976 года: после турнира в Амстердаме остался в Голландии и попросил политического убежища.

Сколько бы я ни подчеркивал в публичных заявлениях чисто профессиональные мотивы своего поступка, советские власти конечно же расценили его как акцию политическую. Всё, абсолютно всё, расценивалось в Советском Союзе с политически точки зрения: полезно это или нет для страны, для партии, для режима.- А ослабить советскую шахматную мощь?! Да ведь это предмет гордости всей страны! Ведь это один из рычагов проникновения во все уголки земного шара! Сколько уж раз случалось, что советские гроссмейстеры прокладывали путь дипломатам, а потом «советникам» и оружию в те или иные страны- Да, с точки зрения властей мой отъезд был серьезненым ударом, и, чтобы локализовать его последствия, они сделали немало.

Началось с заявления ТАСС. А через месяц в газете «Советский спорт» и еженедельнике «64» появился объемистый документ «В Шахматной федерации СССР». Меня обвинили в «измене Родине», «болезненном самолюбии», «непомерном тщеславии», «апломбе» и т. п. Тут же возникло и «Письмо в газету «Советский спорт», подписанное 31 советским гроссмейстером (всеми, кроме М. Ботвинника, Б. Спасского, Д. Бронштейна и Б- Гулько) и помещенное под заголовком «Это ходы в грязной политической игре»:

«Ничего, кроме чувства возмущения и презрения, не вызывает у нас подлый поступок шахматиста В. Корчного, предавшего Родину. Став на обычный для подобных отщепенцев путь клеветы, Корчной пытается теперь делать ходы в грязной политической игре, стремясь привлечь внимание к своей персоне, набить цену у любителей дешевых сенсаций.