Антинародная мудрость - [6]

– Ну, вот и Соловей-разбойник нарисовался, – пробурчал я, резко оборачиваясь на свист и с удивлением ощущая в своей левой руке рукоятку бластера.

И ведь уже второй раз за день! Надо бы последить за своими рефлексами, так и пристрелить кого-нибудь не долго!

Но пристреливать, как оказалось, было некого. По крайней мере, беглым взглядом окинув горный склон, я не обнаружил на ней ни одной стоящей мишени. С другой стороны, я не обнаружил и какого-либо естественного укрытия, за которым мог бы притаиться неведомый чемпион по художественному свисту.

Мне оставалось только недоуменно пожать плечами.

Я сложил руки рупором и прокричал, если быть откровенным, не слишком надеясь на ответ:

– Ааааааууу!

– Уууаааааа! – ответом мне было эхо.

Только очень странное эхо. Не исключено, впавшее в детство.

Предпринимаю еще одну попытку. В голову не приходит ничего лучшего, чем:

– Я – Дима!

Мне просто хотелось продемонстрировать невидимому наблюдателю свою вежливость, представившись первым.

– Амид я! – донеслось издалека.

Так я узнал, что у эха… или у эхо… тоже может быть имя. Необычное имя, химическое.

Я задумался. Если уж местное эхо ведет себя так странно, повторяет все мои слова задом наперед, то можно предположить, что и свистело тоже оно. Наскучило ему сидеть в полной тишине, вот оно и решило привлечь собеседника громким свистом.

Оборачиваюсь в сторону богатыря и понимаю, что ему сейчас нет никакого дела до моей переклички с эхом… с эхо. В данный момент богатырь совершал крайне непонятные с моей точки зрения действия. Его боевой шлем лежал в траве у его ног, а сам он самозабвенно молотил по шлему палицей. В движениях богатыря присутствовала особенная стать.

Да, с этой стороны поддержки не жди.

Слово всплыло в памяти само. Думаю, оно надежно хранилось там с какой-нибудь лекции по курсу «Русские писатели-классики XX века».

– Абырвалг! – крикнул я, ни к кому, в сущности, не обращаясь.

Ответ пришел с пятисекундным запаздыванием и застал меня уже в пути.

В первый раз у меня возникло сомнение в том, что все, происходящее вокруг, срежиссировано специально для меня. Слишком много было лишних, необязательных деталей.

Спектакль ли все это? Играю ли я в нем роль зрителя? А главное – кто управляет действием?

В этих бесплодных раздумьях я вышел к берегу реки. Река оказалась неширокой, но очень быстрой. Упавшие с деревьев листья и мелкие веточки пропадают из поля зрения с поразительной скоростью.

Когда стоишь у самого берега, перспектива «впасть в Каспийское море» уже не кажется столь фантастической.

Сначала – купание, решил я, рыба далеко не убежит. У нее же нет ножек.

Откладываю удочку в сторону. Импровизирую на тему детского стишка: «Трусы и скафандр лежат на песке, а Дмитрий подходит к опасной реке.» Трогаю воду пальцами ноги. Холодная, но терпеть можно.

Пусть другие бросаются в речку с разбега. Я захожу медленно, шаг за шагом, тщательно проверяя дно и привыкая к температуре воды. Главное – погрузиться по ватерлинию, дальше будет проще.

Когда вхожу в реку по пояс, течение внезапно исчезает. Река останавливает свое движение. Небольшая палка, еще секунду назад проплывавшая мимо, теперь лежит в воде смирно, не колыхнется.

Беру палку в руку и некоторое время тупо разглядываю. Похоже, сегодня я обречен оставаться именно с этим выражением лица. Налюбовавшись вдоволь, бросаю палку в воду. Палка падает на поверхность и замирает.

Ладно, думаю. Искупаюсь как-нибудь в другой раз.

Делаю шаг к берегу – и река оживает. Палка, кружась и покачиваясь, уносится вдаль со скоростью срочной телеграммы.

Делаю шаг вперед – течения как не бывало.

Шаг назад – как бывало.

– Да ну вас к черту! – говорю я и ухожу под воду с головой.

Наплескавшись в свое удовольствие в стоячей воде, выбираюсь на берег. Быстро обсыхаю под ласковыми лучами солнца.

И с чего это дед Игнат вздумал пугать дождем?

Для рыбалки выбираю место, где течение поспокойней. Можно, конечно, обойтись совсем без течения, если рыбачить стоя в воде по пояс. Но нет уверенности, что рыба в такой воде не теряет способности к передвижению. В этом случае, разумеется, я мог бы поступить еще проще: пройти вдоль реки и собрать всю волшебным образом обездвиженную рыбу в корзину. Да, но зачем тогда я всю дорогу тащил эту идиотскую удочку?

Подходящее место находится быстро. Река тут делает ответвление, образуя небольшой прудик, заросший камышом. Течения почти нет, но в данном случае это выглядит намного естественнее.

Кладу удочку на траву, достаю из корзины мешочек с наживкой. Поднимаю глаза и натыкаюсь взглядом на другого рыбака. Он сидит на противоположном берегу реки и сосредоточенно удит. Странно, как это я не заметил его раньше?

– Добрый день! – здороваюсь негромко, чтобы не распугать рыбу.

Рыбак не реагирует.

– День добрый! – повторяю чуть громче.

Перестановка слов в предложении не увеличивает его полезности. По-прежнему никакой реакции.

– Клев есть? – кричу уже во весь голос, отчетливо понимая, что после моего вопроса клева не будет уже наверняка.

Ага, подействовало! Видимо, коллега просто задремал. Теперь он начал нервно глазеть по сторонам. Провел по мне взглядом, ничем не показав, что заметил, и уставился в какую-то точку, расположенную слева от меня вдоль берега.