Антилузер - [13]
— Ну да, конечно!
— Катя, прости, но нас ждут. Ты что-нибудь выбрала?
— Ну, пару рубашек… Можно?
— Конечно, а сумку не хочешь, например, эту «Celine»?
— Сумка не продается, она моя, — сказала Венера.
В эту секунду я мог себя спалить, рожа чересчур наглой выглядела, НО человеческая жадность сильнее. Наверно, Венера вспомнила, что я все-таки нетрезв. Попрощались с фальшиво вежливым персоналом и в сторону машины шли уже в обнимку. Типа естественно.
— Спасибо, Виталий, но мне и правда не очень удобно.
— Ты, главное, никому ни слова, а так все нормально.
У Миши уже четвертая бутылка плюс волосатый мужчина с огромным шрамом и стеклянным взглядом. На миг вспомнил, что телки любят мужиков с дефектами, и если бы я не утащил мою жертву собой, мог бы остаться без ночной ласки. Она не совсем дура, возьмет да и переключится на этого Робинзона. Тут — шмотки, там — неизвестность.
— Виталик, это Женя, НАШ друг, брат, можно сказать, короче, просто хороший человек.
— Очень приятно.
Поздоровавшись, я сразу понял, что этот Робинзон пьян в хлам. Я, конечно, тоже нетрезвый, но пока еще понимаю, что меня зовут Виталий и у меня есть бизнес-проект халявного секса на вечер. Мое возвращение порадовало соседнюю четверку так, что бюсты начали шевелиться, а у злой, кажется, даже увеличился. С радостью прошелся бы членом по ее соскам, но не могу, у меня собственный эротический проект в фазе завершения.
— Мы обсуждали, пока тебя не было, перспективу трейдерства в России в связи с увеличением цен и спроса на энергоносители. Короче, пришли к выводу, что все будет заебись, так что правильно ты возглавил контору. Ты — наш мозг.
— Евгений, вы тоже имеете отношение к нефтепродуктам?
— Нет, у него огромные связи в нужных кругах, — перебил меня Миша и, начав с себя, разлил всем шампунь.
— Я решаю вопросы, разные, но только для своих. Миша знает, — добавил Робинзон.
Туземец одним глазом смотрел на меня, а вторым — на Катю. Делить добычу не собираюсь, но подстраховаться надо. Отправил бутылку шампуня моим пожилым поклонницам с запиской «Виталий 763009Х».
Бумажка прошлась по кругу дважды, и, пока они всласть веселились, решил: у какой дамы она останется, той я, сладкий, и достанусь. Адресатом стала та, на которую я положил глаз, и со второй бутылкой отправил следующее интимное сообщение: «ХХХХХХ5. Завтра?»
Улыбки закончились. Моя бумажка демонстративно отправляется в золотую сумочку «Celine», похожую на ту, какую не получит макака. Тем временем я вернулся к «Dewars». Катя грустит, молчит, Робинзон говорит с умным лицом по телефону, а Миша целует взасос несчастную Аню. Зрелище крайне отвратительное. Надо ускорять процесс.
— Катя, что грустишь?
— Надоело сидеть, хочу потанцевать.
— Хорошо, у меня тоже жопа вспотела, но танцевать не готов, выпить за компанию и смотреть — да, но шевелить булками — не тот возраст.
— Хочу в «Гараж»… Отвези меня, пожалуйста, это рядом, а лучше, если со мной пойдешь.
— Ты молодец, увидишь, через год скажешь спасибо за то, что позвал тебя обратно.
— Да я и сейчас тебе благодарен, Миша.
Обстановка нетерпима, Миша положил ногу на свободный стул, Аня обеими ладонями вцепилась в его шею, Робинзон заснул прямо за столом. Татуированная «роза» принесла мне записку: «Завтра 21.00 «Бисквит». Анастасия».
Пока все герои заняты своими делами, мы с макакой сели в «BMW» и отплыли в сторону «Гаража».
— Ты кто по знаку?
— Минотавр, трахаю всех, кто попадает в мой лабиринт.
Последовал дебильный хохот с комментариями типа «кто кого трахнет — пока неизвестно». Катя легла и положила голову между моими ногами. Трусы начинают давить, а моя левая рука уже занимается разведкой в пространстве между пиздой и шеей. Результаты меня огорчили, ничего интересного не нашлось: вроде все на месте, но с размером возникли вопросы. Ну и что, переживу! В машине Катя сообщила, что ей нехорошо, хочет домой, а ключи у Ани в сумке, а Аня с Мишей, и неизвестно, когда освободится. Перевожу в двух словах: едем ко мне, нужно же бедной девушке где-то переночевать!
Tax free sex
Око за око, зуб за зуб…
А почему же попка за деньги?
Войцех Верцех
До квартиры донес макаку на руках, а Вадик, положив мой портфель у двери, ждал инструкций. Бросил ее кости на диван и объяснил Вадику утреннюю и последнюю сцену всей аферы, после чего взялся снимать с себя прокуренную до молекул одежду. Включил музыку, достал бокал, налил себе «Dewars» и, чуть больше чем обычно, колы. Секс — это прежде всего процедура. От музыки труп ожил. Сняла свои «Puma», бросила бейсболку в сторону и спросила, сколько она спала.
— Полчаса, ангел мой.
— Мы где? У тебя, что ли? Где туалет?
Взяла сумочку и медленно прошлась передо мной. С санитарной точки зрения она поступила правильно. Ее не было минут 20, за это время я накатил еще и обдумал, где и как ее отыметь. Положу ее раком на кухонный стол, подниму юбку, схвачу за гриву и начну ее пердолить. Нет, нет, стол может сломаться, может быть, лучше к стене в спальне? Сразу в очко, чтобы орала. Нет, сосед у меня министр, неловко. Тогда в очко, и закрою ей рот рукой. Вариант! Нет, сначала поцелуи, а потом на колени — и сразу в рот, глубоко и жестко. А вдруг заблюет мой белый ковер? Нет, нет. Думаю, может, лучше попросить массаж, прикинуться усталым, потом нежный поцелуй, потом еще один, а в конце — в рот, жестко и глубоко, пусть блюет на кровать, мне и так не нравится цвет постельного белья, надо менять. Короче, по хую, как будет, лишь бы кончить. Фантазию остановила сама жертва, села напротив меня, в моем халате, с пачкой сигарет в руке.
Роман «Женатики» о том, как невыносима жизнь, когда в ней нет ни любви, ни подлинных страстей, ни честолюбия, – всего того, что делает нашу жизнь такой труднопроходимой и пронзительно прекрасной.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».